Встречайте — серия-бардак, нелепая и лиричная одновременно.
Над затонувшим градом Ис
Провал озыбленный навис.
Туда, к блистающим зыбям
Собор вознёс свой шпиль, а там
Как в зеркале открылся вид:
Стремглав такой же шпиль висит.
Провал озыбленный навис.
Туда, к блистающим зыбям
Собор вознёс свой шпиль, а там
Как в зеркале открылся вид:
Стремглав такой же шпиль висит.
ля-ля тополяЗавязкой сюжетной ветки служит звонок Петру Михайловичу с базы ученых, расположенной неподалеку: в глубине снежных туннелей потерялся транспорт с учеными. Они вдруг перестали отвечать на позывные — и все; обвалился ли в туннеле потолок? Испортилась ли рация? Напал ли на них солдаты «Цербера»? Ученые просят отправиться на поиски вместе с ними: в двух машинах поедут жужелицы, в третьей — сами ученые; в процессе они разделятся и, кружа по туннелям, должны наткнуться на пропавших исследователей.
Ну, что же; Чатка садится за руль «Мако», который как раз починил две серии назад; к нему присоединяется Игнатиус, затащивший с собой, конечно, Саймона, а где Саймон, там и Ферро. Сарен хотел было в ним присоединиться, но пятому в «Мако» уже тесно, поэтому ему приходится присоединиться то второй команде, к Шеймусу и Зои; четвертой там Ди, надовольная тем, что Двести девятого пришлось оставить на базе, дабы он координировал передвижения всех транспортных средств.
Так они и выдвигаются, две странные команды, сформированные неясно по какому принципу, и переговариваются, пока едут до входа в туннели; «Как я им завидую!» — говорит, тем временем, Нерис, оставшаяся на базе. Пускай там один только снег, да темнота; но это возможность стать чуточку ближе к тайнам древнего города, которой похоронен под пластами льда!
Наши герои, тем временем, доезжают до входа в туннели и медленно, будто неохотно, спускаются под землю, вернее — под снег.
Дальше следуют десять довольно напряженных минут. Свет фонаря прыгает по стенкам туннеля, полагаться приходится на радар и карту туннелей, а не на зрение; знание того, что с машиной исследователей, возможно, случилось что-то нехорошее, накаляет атмосферу. Шеймус веселится и рассказывает жутенькую историю о пропавших без вести альпинистах, наподобие гибели тургруппы Дятлова... А когда история заканчивается, спохватывается, что вторая машина с Игнатиусом во главе что-то не отзывается.
"Эй!" — кричит он в рацию. "Вы там что, так сильно напугались?" "Прекратите, это не смешно," — вторит ему Зои.
Игнатиус и ко пытаются тем временем связаться с группой Шеймуса, но радио молчит, и в этой гнетущей тишине «Мако» вдруг застревает. Все в растерянности, ведь, согласно карте, впереди должен быть проход; "Ну, ладно, где наша не пропадала!" — и Чатка выжимает газ. Звуки обвала, оханье Ферро, темнота.
Приходят в себя наши герои уже в новом (старом?) дивном мире; в граде Ис, где стены оплетают невиданные растения-жгуты, где шпили стремятся к небесам медового цвета, на которых не видно ни солнца, ни звезд, а в воздухе парят теплые снежинки. «Мако» лежит на площади, распоров боком гранитные плиты мостовой, и наши герои вылезают из него, щуря глаза, и обнаруживают, что со всех сторон окружены ктулхоподобными пришельцами. Ах, эпичность этого момента!
Увы, наших героев связывают и заточают — и сообщают им, что, так и так, хочешь или нет, им придется выйти завтра на арену, чтобы схватиться там не на жизнь, а на смерть, к удовольствию жителей великого града Ис, непревзойденных инусаннон; а раз так, то каждому полагается предсмертное желание.
Саймон, помявшись немного, выдавливает, что хотел бы провести последний вечер с Ферро. Та не возражает, и вот — они уже сидят за столиком на вершине одной из башен града Ис, Ферро одета в шикарное, но окровенно чужое платье с ктулху-мотивами, перед ними невероятно вкусная еда и веселящие напитки, а вид сверху на город такой красивый, что плакать хочется, глядя на эту красоту, о лучшем свидании и мечтать нельзя, если забыть о том, что последует за ним.
К Игнатиусу приходит прекрасная дева инусаннон — или, чтобы не смущать зрителей женственными щупальцами, это может быть дева расы, порабощенной инусаннон?
Всех жён румяней жёны из
Диковинного града Ис.
Под кожей словно из стекла
Струится кровь, алым-ала.
Следи, мужчин досужий взор,
Как кровеносных жил узор,
Густая вязь артерий, вен
Питает кровью каждый член.
Сребрится кожа, как покров
Из водотканых из шелков.
То – казнь: во оны времена
За все грехи им суждена
Прозрачность – от нескромных глаз
Ничто не скрыть, всё напоказ.
Но всякая собой горда:
Чело украшено всегда
Златым венцом…
Так или иначе, позже фанаты будут находить параллели между ней и Витой, начиная с того, что играет их одна актриса, заканчивая некоторыми фразами, но пока что Виты еще нет, и Игнатиус говорит, что хотел бы повидаться с семьей. Дева печально говорит ему, что это невозможно, увы; Игнатиус просит оружие, чтобы умереть с честью, но оружие у него и так будет, а что касается чести и сохранения ее в последнем бою — так это рук одного Игнатиуса дело... Что же, говорит Игнатиус, тогда желать мне больше нечего. Тут у них с девой происходит некий прочувствованный разговор, и она покидает турианца, говоря, что, кто бы ни был противником его на завтрашней арене, она поставит на Игнатиуса, и душа ее будет переживать за него.
Чатка тем временем совершает экскурсию по граду Ис и выпытывает из провожающих как можно больше подробностей об инусаннон вообще и об этих играх в частности. Он еще не знает, где именно и как пригодится ему эта информация, но вдруг?.. С помощью Чатки зрители понимают, что герои провалились в прошлое на сто тысяч лет, и узнают много интересного.
Под конец Саймон и Ферро ложатся спать — вместе, но целомудренно. Ферро уже сорвала с платья все мешающие рюшечки и красивости, и говорит Саймону: вот, мол, было бы здорово проснуться и поутру и обнаружить, что все это было красивым, щекочущим нервишки, но просто сном...
Однако нет; поутру герои просыпаются, и их ведут на арену. Играет музыка, амфитеатр полон инусаннон, повсюду порхают камеры, и герои могут видеть на парящих в воздухе экранах свои лица и пиктограммы, обозначающие сделанные ставки. Увидев на другой стороне арены Ди, Сарена, Шеймуса и Зои, наши четверо принимаются было махать им весело руками, но тут понимают, что сражаться им придется не против некоего мифического чудовища, но друг против друга.
Само собой, наши герои отказываются.
Ну, что же, говорят им
Последующие десять минут эпичны так, что яажнемогу. Сначала в лучших традициях старой фантастики выходит — вытекает — монстр, похожий на Чужого, красивый и смертоносный одновременно; Сарен пытается сражаться; у Саймона включается кровавая ярость, и он чарджится монстру прямо в зад; зрители воют, зрители в восторге; Игнатиус вертит в руках золотой ключик, который ему на счастье дала в последний момент прекрасная инопланетянка Дахут, и вешает его на шею; Чатка с Зои на пару рушат барьер, который отделял их от поля боя; появляются еще монстры; Ферро демонстрирует биотический оргазм; Зои чарджится с криками "Пидарасы!"; попутно выяснятся, что она недовольна Шеймусом, который в прошлую ночь присоединился к Сарену в его последнем желании закатить предсмертную вечеринку с девочками, музыкой и выпивкой; Чатка рвет рубашку на груди; зрители в экстазе; ну и, наконец, в финале перед всеми появляется Ди верхом на самом страшном монстре, уперев ручку в бок; монстры-то биомеханические, и она хакнула его защиту, пока остальные занимались глупостями.
Дальше следует речь о любви и дружбе, нескладная и прочувствованная, ибо наши герои не знают слов дипломатии и любви, но в их мире идет война, на которой нужны они, бойцы; и говорит об этом, как ни странно, Сарен... Возможно, довольные шоу инусаннон даже принимают бескомпромиссное решение отправить бойцов домой, впервые за многолетнюю историю игр, и только Дахут приходит к Игнатиусу, отвлекая его от починки «Мако». Игнатиус смущается, так как происходит это при всех, и в итоге говорит только: мол, прости, если ставила ты на меня; ведь в итоге получается, что никто из нас не победил.
О, говорит Дахут, неправда; победили вы все. И ты, победитель, — оставайся со мной! Вы говорите, что инусаннон проиграют войну со Жнецами, равно как и бесчисленное количество рас до них; так к чему сражаться? Останься со мной, Жнецы найдут нас еще не скоро, на наш век хватит.
Но Игнатиус, конечно, в лучших традициях капитана Кирка говорит, что его зовут огоньки на небе, и пытается вернуть Дахут золотой ключик, но та настаивает: Игнатиус должен взять его с собой. Как знать, может, через сто тысяч лет этот ключик будет единственным, что останется от ее расы и от нее самой?
Наши герои покидают этот мир МЕ1-стайл, то есть, подъезжая к передатчику на «Мако»; Шеймус при этом не удерживается и описывает вокруг передатчика круг, прежде чем заехать в луч. На груди Игнатиуса покачивается золотой ключик и, как только передатчик гаснет, в граде Ис раздается знакомый уже зрителям звук горна: Жнецы решили затопить город снегом, разбив его крышу и добавив немного своими смертоносными лучами. Рушатся башни, разлетается на куски балкон, на котором сидели Саймон и Ферро, перестают существовать те виды, на которые смотрел вчера Чатка, и город затопляет снегом.
Сарен просыпается рано поутру и идет варить аналог турианского кофе.
Обычно в это время на кухне никого нет, но вот заходит Ди за кварианской пастой — и Сарен предлагает ей кофе. Диалог между ними явно не клеится, и Сарен пытается сказать, мол, вот какая интересная была вчера миссия, побольше бы таких; по туннелям снежным поездили, ученых спасли, и все так здорово... Чего уж тут интересного, говорит Ди, могла бы в «Улье» остаться да вместе с Двести девятым систему безопасности налаживать. Единственное, на что хватает Сарена после такого — сказать, что он делает кофе каждое утро, и, если Ди хочет, он и на нее сварит...
Его мучает какой-то вопрос, это видно; но зритель узнает о том, что это за вопрос, только после титров, когда Сарен наконец-то спросит у Саймона: послушай, друг, а вот если бы тебе сказали, что завтра придут Жнецы и сотрут нас с лица этой планетки, как бы ты пожелал провести этот вечер?..
P.S. Мне, признаться, не очень-то по нраву эта серия, а именно — то, как она слишком уж перекликается с серией про загадочный шар. Тоже глюки, тоже все, проснувшись, ничего не помнят, а может, и помнят...
По мне, стоит убрать начало и конец серии, которые служат переходными моментами между нормальным повествованием и укуренностью, и оставить одну лишь укуренность, без объяснений; а потом, когда герои вернутся в свое нормальное состояние, так сказать, не вспоминать об этой серии вообще, чтобы она выпадала из общего ряда и стояла особняком, чтобы никому не пришло в голову даже искать в ней какую-то логику или привязывать ее к основному сюжету. А поиски ученых в темноте вообще можно сделать мотивом отдельной серии. Пускай герои найдут какие-то вещи, оброненные учеными, или пустую их машину, или следы чьих-то, как им кажется, когтей, и чтобы все было таинственно и загадочно, а потом, к концу, все тайны откроются, а загадки — разрешатся.