Примерный план 2-го сезона

[Feuille Morte]

Второй сезон и ключевые точки в нем.

Мы с Винни молодцы.

• s02e01, «Костей моих пепел»

Жужелицы безуспешно пытаются отвоевать базу. Ди знакомится с Джуро.
С начала войны минуло полгода.

• s02e02, «У тебя за спиной»

Хаккет сообщает Петру Михайловичу, что Удина — подлый агент Жнецов, и настоятельно рекомендует не мешать церберовскому убийце прервать жалкое существование изменника. Петра Михайловича мало беспокоит двойная мораль этого мероприятия. В результате человечество лишается своего представителя в Совете, а наш адмирал получает очки кармы.

Что не показано, но что явно имеет место: несмотря на имеющиеся на Дуаре тёрки, в ходе которых враждующие стороны делят меж собой обломки протеанского Горна, «Цербер» готов контактировать с верхушкой Альянса и заключать обоюдовыгодные сделки. Видимо, две эти организации разошлись не до конца.

• s02e03, «Идеальная симметрия»

Двести девятый, чтобы спасти Ди, загружает себе код Жнецов. После этого он сообщает Ди и Джуро, что намерен отправиться на Раннох и выяснить, не удастся ли померить создателей и их созданий. Он берет «Фай Родис» и улетает.

• s02e04, «Царь горы»

Ди устанавливает на корабль Джуро маскировочное устройство, спертое у гетов. Заметка на полях: это ружье еще может выстрелить во второй половине сезона (когда маскировка ломается в самый ответственный момент, это неприятно).

Анника предлагает Чатке сделку: Альянс получает сами обломки, «Улей» — живых-невредимых жужелиц, она — необходимую ей информацию (возвращает данные собственных исследований) и возможность заняться наконец строительством Горна. После этого Анника уводит силы «Цербера» с Дуара.

• s02e05, «Узы»

Обломки Горна транспортируют с Дуара, а Петр Михайлович сообщает Зои, что ему предложили новую должность.

• s02e06, «Крысы на корабле»

Петр Михайлович отчаливает из «Улья» — Хакетт после событий на Цитадели разглядел в нашем адмирале потенциал и сыскал ему работу получше.

• s02e07, «Новая эра»

Кроганы благодаря Саймону получают «пустышку» от генофага.
Фортран знакомится с древним ИИ на далекой планете и, выполняя просьбу, отключает ее.

• s02e08, «Голос»

Помогая эвакуировать Беннинг, жужелицы добывают засекреченные данные о разработке ИИ в местных лабораториях. Шеймус и Нерис отправляются на Цитадель — передать копию этих данных. Все полагают, что копия единственная в своем роде, но у Виты остается еще одна.

Петр Михалыч встречается с женой на Цитадели у постели раненого сына.

• s02e09

Довольно незагрузная серия про то, как Нерис и Шеймус ведут следствие на Цитадели в духе White Collar. Под конец Шеймус встречает своего старого товарища Кайдена, и начинаются следующие эпизоды:


• s02e10—11, «Лабиринт» & «Нить Ариадны»

Кайден и Шеймус пытаются выяснить, почему многие церберовские солдаты напоминают хасков, и исследуют космическую станцию, где «Цербер» занимался своими темными делишками. Станция заброшена и основательно вычищена от важной информации, но Шеймусу удается найти наводку на место под названием «Святилище». Он еще не знает ни того, что когда-то уже был в этом месте, ни того, что «Цербер» собирается превратить его в лагерь для беженцев, на которых потом будет ставить жестокие эксперименты.

• s02e12

Полученные в «Голосе» раны дают о себе знать: Игнатиус, долго делавший вид, что отлично себя чувствует, получает заражение и оказывается на больничной койке. Пока Вита, решившая проведать командира, сидит у его постели (хотя мысли ее витают далеко-далеко), Игнатиус в горячке видит странный сон. Там он оказывается в параллельной реальности, где весь искусственный интеллект был выпилен под корень. Кварианцы, как обнаруживает Игнатиус, все же нашли способ справиться с гетами во время Утренней войны, а поскольку на тот момент именно они были самой технологически продвинутой расой, то, войдя во вкус, в скором времени поработили остальных органиков. Совет прекратил существование; через триста лет этого Галактика представляет рабовладельческую империю, в которой плавят кварианцы — разумеется, никогда не носившие скафандры. Игнатиус встречает старых знакомцев в новых непривычных ролях, в первую очередь — свою ненаглядную Виту, леди очень высокого статуса, хозяйку значительного числа слуг и пр.

Пока он пытается вызволить себя из цепкой хватки параллельного мира, придуманного Джиной Кренберри под изрядной дозой наркотических веществ, Вита занимается расшифровкой данных, полученных в «Голосе». Шеймус приходит к ней в комнату — возможно, чтобы снова поговорить о событиях на Беннинге, — и застает ее в темноте; Млечный Путь закручивается вокруг кварианки рукавами-спиралями. Он размечен красными точками-флажками: так ученые Альянса обозначили планеты, где найдены (или могут быть найдены) следы риперских технологий, пригодных в разработке ИИ, оружия и прочих опасных вещей. Вита накладывает на них сетку, показывающую траектории ретрансляторов, экстраполирует сведения и добивается того, чего ее предшественники добиться не смогли: находит закономерность и отсутствующие на карте точки.

Одна из них, хотя Вита об этом не знает, отмечает планету, где уже побывал Фортран.

Шеймус всерьез (Шеймус! всерьез! Представляете?) обеспокоен тем, что Альянс хочет наложить руки на жнецовские примочки, и отправляет Виту на тайное задание — разведать, что там, в этих точках.

Когда Игнатиус приходит в себя после горячке, Виты уже нет на «Вавилоне».

• s02e13

Анника и ее партнер, работающие над постройкой церберского Горна, понимают, что не могут продвигаться дальше, не зная, как именно работает Горн и что именно он призван делать. Одних чертежей, добытых на Дуаре, им мало, поэтому Анника вспоминает о схожей (но небольшой) штуке, которую в незапамятные времена выкопали асари в каком-то покинутом протеанском городе. Проблема, однако же, в том, что асари не смогли понять, какой цели штука служит, и вот уже давно она передается из одной частной коллекции в другую за большие деньги.

Анника и ее партнер отправляются на Иллиум. Их цель — выкрасть артефакт и вывезти его с планеты, или, по крайней мере, добраться до него. Пока они втайне занимаются этим важным делом., жужелицы пытаются предотвратить катастрофу: матриарх, владелица артефакта, серьезная и здравомыслящая женщина, вдруг замыслила недоброе. Например, снять защиту с планеты, чтобы Жнецы могли атаковать ее и быстро испепелить.

Зрители пока что не знают причины этому: протеанский артефакт оказывается устройством одурманивания, которое ловит и усиляет голоса Жнецов. Как только Жнецы появились в Галактике, оно стало воздействовать на матриарха, чтобы та в нужный момент сдала город. Выяснив это, Анника и ее партнер приходят к мысли о том, что Горн, сделанный по такому же принципу, суть ловушка. Партнер отправляется к Призраку с ворохом доказательств, чтобы поговорить об этом.

В конце серии Анника получает известие о его смерти.

• s02e14 про Игнатиуса и его дочку.

Ди в самом начале получает сообщение от Двести девятого, но оно всё побито, только отдельные слова и можно разобрать. Она хочет разобраться, в чем дело, вдруг он в беде, но Игнатиус отнюдь этому не рад и не собирается ее отпускать: мол, два раза ты уже сбегала, сбежишь в третий — можешь не возвращаться. Пока Игнатиус разбирается с семейными проблемами, Ди мрачно хлюпает носом у Чатки на груди, не зная, что делать, — и Двести девятого бросить нельзя, и с «Ульем» навсегда расставаться не хочется.

Игнатиус, насмотревшись на дочку и смягчившись сердцем (он бы и сам нарушил какие угодно приказы, чтобы ее защитить), в конце разрешает Ди улететь с миром.

• s02e15

После путешествия на тюремном шаттле Ди & Чатка встречают Джуро в занюханном баре с подозрительным контингентом. Джуро — единственный пилот, который может доставить Ди за Вуаль Персея, но сперва ему нужно выполнить первое задание, полученное от его бывшего пилота батарианки Шеди. Начинается серия про родственные узы, туши и амбары под Можайском.

На фоне кварианцы крошат гетов, а геты — кварианцев; в конце наши жужелицы попадают под раздачу и совершают аварийную посадку. Судьба их неизвестна до серии 17.

• s02e16

В Галактике треш, угар, Риперы. Барейл уходит из «Улья».

• s02e17

Ди, Чатка, Джуро и Шеди ныкаются от Рипера, САСПЕНС. + побочная другая линия

• s02e18

Серия про Машину судного дня. Воссоединение с Двести девятым.

• s02e19

Риперы оставляют от базы «Вавилон» мокрое место.

Петр Михайлович, не будь промах, ловит Аннику на попытке саботировать альянсовский Горн «по-умному».

• s02e20

По-умному не вышло. Приходится саботировать по-глупому. Петр Михайлович почти уверен, что Горн — это ловушка, хотя сомнения его точат, как древесные жуки — старинный шкаф. В конце эпизода случается хрясь, бдыщ, БАДАБУМ!

Зритель не знает, удалось ли Петру Михайловичу и Аннике выжить; Горна больше нет; жужелицы, летевшие предупредить бывшего командира о грядущем саботаже единственной-надежды-на-выживание, обвиняются в пособничестве террористам (из которых главный, конечно, на самом деле наш Петр), «Фай Родис» с экипажем, объявленным вне закона, устремляется в неизвестное темное будущее, Джина Кренберри уезжает отгуливать отпуск в тибетском монастыре, Винни Б. Старк троллит фанатов в интернете, сценаристы ME нервно курят в углу, ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ.

@темы: сценарий

---

Ди и Чатка

[Feuille Morte]

Ящетаю, это и здесь должно быть.

Центральный пейринг сериала, однако.

© Shep.

@темы: творчество

---

«Голос», s02e08

[Feuille Morte]

Джина сделала это. Но Джина не может проверить, есть ли тут ошибки, потому что крыша ее исчезла в неизвестном направлении и пщщщщщщщщщщ

Беннинг в прошлом — крупная человеческая колония, ныне — россыпь развалин, стремительно ветшающих под хлесткими струями дождя; война ее не пощадила, Жнецы уничтожили систему климат-контроля, и все, что было возведено за годы покорения чужого мира, тает под кислотным ливнем едва ли не на глазах, пока местные жители ютятся в убежищах — избегая в первую очередь не дурной погоды, но опасности попасть в концлагеря противника, где людей перерабатывают в пасту. Хотя об этом стараются не говорить вслух, каждый знает, что так неведомый враг таким образом продолжает свой род: концентрированный суп из ДНК, шепчут друг другу дети, потом зальют в огромную консервную банку — Жнеца; эту детскую страшилку и слышит Шеймус, когда из шаттла ступает под козырек неуютного полупустого обиталища — нагромождения однотипных бункеров, уходящего под землю. Худо-бедно изучив местность, ужаснувшись погодным условиям и послушав рассказы местных, он начинает планировать грядущую операцию, в ходе которой нужно попасть в местный исследовательский центр и скопировать важные данные, покуда льющаяся с неба кислота не изничтожила все, что осталось от некогда гостеприимного мира. Дождь — не единственная помеха; многие обитатели колонии превратились в хасков, «зубы дракона» пиками уходят в набухшее отравленное небо, а те, кому посчастливилось остаться в живых, жалуются на неотступные дурные сны. Казалось бы — ну что сны?

На далеком Дуаре Фортран, не найдя никаких следов своих товарищей, даже крошечной записки на холодильнике, пробует связаться напрямую с Петром Михайлович, чтобы выяснить — где они и когда вернутся? Вернутся ли?.. Мрачный Петр Михайлович трет пальцами небритый подбородок: он, известный пессимист, на это не больно-то рассчитывает.

— И это все, что вы можете сказать? — изумляет Фортран.

Петр Михайлович обрывает связь. Долго-долго он сидит в кабинете и наливает виски в пузатый стакан (рваный монтаж показывает его не менее рваные движения). Наконец вызывает Шеймуса, отрывая нового командира «Улья» от дел насущных. Незадолго до вышеописанных событий наш адмирал уже успел побеседовать с Хаккетом, поэтому он прекрасно знает, что его бывших подопечных отправляют на задание крайне опасное и в высшей степени секретное — на Беннинге люди занимались разработкой ИИ, что противоречит конвенциям Цитадели. По сравнению с искомой информацией горстка инопланетян is expendable; они даже и не поймут, какие именно данные переправили, главное — чтобы справились с работой, пока не активируется, не дай бог, система самоуничтожения комплекса. О том, что риск очень велик, Петр Михайлович сообщает Шеймусу без утайки, но подробности пока скрыты от нас завесой тайны, и для членов «Улья» тоже большая загадка — почему планы изменились? С чего мистер Харпер вдруг решил воспользоваться «властью, данной ему людьми и богом», чтобы отправить на задание исключительно Ди с Витой?

Расспросы и претензии Шеймус довольно жестко пресекает; несмотря на некоторую придурь, он довольно неплохой командир, лучше Петра Михайловича и, возможно, даже Игнатиуса, который привык к устоям турианской армии. Барейла и Чатку лейтенант Харпер отправляет на ближайшую вышку, чтобы они прикрыли барышень со снайперками; Нерис и Игнатиус должны заняться подготовкой к эвакуации колонии; ну а сам Шеймус и его верная Зои…

Им нужно отыскать запропавшего ученого, который руководил местной исследовательским центром, но маленькое расследование ни к чему не приводит: его коллеги или умерли, или пропали, или не могут сказать ничего связного; наши герои под дождем перебегают из бункера в бункер, но остаются с носом и к наступлению ночи решают, что утра вечера мудренее. Местные жители выделяют им по тонкому и неудобному матрасу, и под шорох ливня Зои довольно быстро проваливается в сон. Шеймус, подперев щеку рукой, глядит на нее и не спит.

В эту ночь на Беннинге не спят многие. Нерис проходит мимо большого зала, где местные собираются вечерами, и видит, как они пытаются поймать гаснущий сигнал телевидения: со связью в Галактике нынче плохо — многие коммуникационные узлы разрушены; а если уж и удается установить контакт, то новости слышны неутешительные. Так, узнают жители Беннинга, совсем рядом с их системой были замечены Риперы, не только хаски, которые и без хозяев успешно справляются с Жатвой, но именно Жнецы с их разрушительной и необъяснимой мощью. Никто не знает, когда прибудут корабли для эвакуации — и сколько их будет.

Мэр колонии, средних лет европейка по имени Камала, женщина с заметной примесью индийской крови, ласково прогоняет засидевшихся, чтобы они шли спать. Нерис в конце концов остается с ней наедине и спрашивает, почему сама она еще не ложится.

Сложно спать, отвечает Камала. Я живу в этой колонии с первых дней ее основания, когда даже не было еще системы климат-контроля, фильтрующей кислоту, для передвижения использовались преимущественно подземные тоннели, а строения защищались от дождя только кинетическими барьерами; я должна покинуть свой дом, но я не хочу, здесь похоронена моя мать и выросли дети; с тех пор, как поступил приказ готовиться к эвакуации, каждую ночь мне снится, что я подхожу к батареям, питающим щиты, отключаю их и смотрю, как на окно в потолке с грохотом обрушивается ливень.

Нет, утешает Нерис, всего этого не случится. Корабли прибудут. Скоро.

Но достаточно ли, спрашивает ее собеседница, чтобы забрать всех?

Достаточно ли?

Потом Игнатиус находит Нерис в печали. Она мрачна и не слишком хочет говорить, потому что размолвка из-за Фортрана по-прежнему саднит, а Игнатиус рассеян — ведь где-то там Вита пробирается по подземным тоннелям к исследовательскому центру, с одним лишь пистолетом и инструментроном, хотя колония кишмя кишит хасками; в бункерах тысячи человек, говорит Нерис, как нам спасти их? Сможем ли мы спасти их?

«Я не знаю. Я не знаю».

Вита и Ди отправляются на задание без особого энтузиазма и с некоторой тревогой. Им предстоит добраться до одного из самых старых бункеров колонии, откуда можно проникнуть в подземные тоннели. Поверху добраться до места назначения практически нереально из-за погоды — а если дождь утихает, то появляются осмелевшие хаски, предпочитающие держаться поближе к своим «иглам» и устройствам индоктринация. Всё это бывшие жители Беннинга. Люди.

По счастью, у входа в нужный бункер хасков немного, и заботу о них берут на себя Барейл и Чатка, целясь по головам из снайперских винтовок. Девушки ныряют в темень отсыревших полуразрушенных тоннелей — они бы прослужили и дольше, гораздо дольше, но даже почва здесь отравлена, искусственные материалы едва выдерживают долгое соприкосновение с ядом. После отчаянного рывка Вита, пытаясь отдышаться, слыша, как хаски шныряют за дверью, тихо спрашивает: каково жителям этой колонии было знать, что за стенами ходят их соплеменники, коллеги, друзья? неделями сидеть взаперти и каждую минуту об этом помнить? Стрелять в них, помня?

Забавно, говорит Ди, но наш народ мог бы избежать этого. Выжить в войне. Нам не нужны планеты. Мы сами обеспечиваем себя почти всеми необходимыми ресурсами и не задерживаемся на одном месте. Достаточно спрятаться, убежать, отвернуться — и Жнецы вряд ли когда-нибудь найдут Мигрирующий флот. А вместо этого мы объявили войну гетам, деремся с ними за кусок бесплодной скалы, которую многим так нравится громко называть «Дом».

Мы еще можем выиграть, возражает Вита. Если бы адмиралы считали, что у Флота нет шансов, они не повели бы корабли в бой. Геты рано или поздно будут вынуждены уступить, подчиниться.

Странно, заключает Ди. Ты говоришь о хасках как о людях, но никогда не думала о гетах как о живых. Разве в том, чтобы стрелять в себе подобных, ты тоже не видишь ничего страшного?

Когда они добираются до исследовательского центра, то обнаруживают там, за закрытыми дверьми, запечатанных в здании хасков и нескольких до предела изможденных людей на грани преобразованиях, уже безнадежно индоктринированных. Вита действительно не сильно колеблется, прокладывая себе путь к центральному компьютеру.


В жилых бункерах происходит перепад электроэнергии, несколько раз мигают лампы, и поэтому Игнатиус по спящему комплексу отправляется проверить генераторы, которые питают щиты. Рядом с ними он обнаруживает Камалу с пистолетом — очередным выстрелом уничтожает последний из них. Освещение меркнет. Камала, бормоча нечто мистическое о том, что дети не могут спать при свете, опрометью бросается прочь.

Не помня себя, она бежит к выходу, и на ее счастье на улице сейчас нет дождя (хотя на горизонте, там, где исследовательский комплекс, собираются тучи). Шеймус, недавно проснувшийся после недолгой дремы, через окно видит ее удаляющийся силуэт. Моментально связавшись с Игнатиусом, он понимает, что дело худо и будит Зои. Втроем члены «Улья» отправляются по следам мэра и через частокол «зубов дракона» выходят к месту, где построены лагеря Жнецов. Дверь за Камалой не успевает захлопнуться, электронный замок не срабатывает, и наши герои могут беспрепятственно проникнуть внутрь.

Хаски временно покинули свое обиталище, чтобы отконвоировать пленных на корабль. Заключенные по большей части мертвы — по крайней мере, те, что признаны негодным материалом, — или заключены в гигантские тубы, опутанные проводами, и плавают в мутном растворе. Провода поднимаются к самому потолку и сплетаются там, как змеи.

«Знаете, они не делают этого на других планетах, — говорит Игнатиус. — С другими расами. Только с людьми. Нас они уничтожают, вас — перерабатывают в эту кашу, субстанцию, пасту». Зои шепотом повторяет услышанную от местной ребятни страшилку-считалочку.

Они расходятся — Игнатиус идет осмотреть второй этаж, а Шеймус и Зои остаются на более запутанном первом, в лабиринте труб и проводов. «Вы когда-нибудь ели во сне сельдерей, офицер? — с энтузиазмом спрашивает мистер Харпер. — Я как раз проснулся, когда мне хаски предложили веточку сельдерея к чаю…» (Как Огрену порождения тьмы предлагали лимону.)

«Свежий сельдерей означает, что вас ожидают власть и процветание, — наизусть бубнит Шеймус статью из сонника. — Если приснился сельдерей в виде пышных свежих веточек, вы будете влиятельным человеком; процветание превзойдет самые смелые ваши мечты. Гнилой, увядший сельдерей — предвестник грустных событий в семье. Есть его — такой сон предсказывает, что кто-то будет чувствовать по отношению к вам привязанность и безграничную любовь. Если сельдерей ели во сне молодая женщина и ее избранник, то она станет хозяйкой богатых владений».

— Так вот, говорю, вам доводилось есть во сне сельдерей, лейтенант? — не отстает он.
— Что это за домогательства, сэр? — поднимает бровь Зои. Из-за того, что Шеймус вечно бормочет, ей не так жутко.
— А мне доводилось, — продолжает Шеймус. — И еще я слышал странные голоса.
— Не удивлюсь, если вы и сейчас их слышите, — фыркает она.
— Да.

Игнатиус на втором этаже находит плачущую Камалу и пытается с ней поговорить, но она слышит не его, а голос Жнецов в своей голове — пытается забиться в угол и приникнуть к механизмам своих хозяев, бормочет, что должна была позаботиться о своих людях, но не смогла, и он напрасно тешит себя надеждой, что сможет, потому что все они обречены на этой войне; наконец, Камала снимает с предохранителя пистолет…

Шеймус и Зои, плутая по закоулкам лагеря, в одной из туб обнаруживают того самого главного исследователя, поисками которого занимались в начале. Разбирают стекло. Сверху раздается выстрел. Зои поднимает голову на звук, а ее спутник тем временем пытается привести в чувство спасенного. Тщетно — он уже ни на что не реагирует. Так что же, неужели всё напрасно? Оказывается, нет; Альянс распорядился найти не самого ученого, а его «флешку», маленький диск, где содержится способ расшифровать те самые данные, заполучить которые пытаются Вита и Ди. Он был параноик, начальник этой лаборатории, и все свои научные достижения берег как зеницу ока. Попав под влияние Жнецов, он закодировал их сильнее прежнего. Само здание исследовательского центра защищено такими мощными протоколами безопасности, что несанкционированный доступ к информации может запустить процедуру уничтожения.

Разумеется, Игнатиус, в пропитанной красной человеческой кровью гражданской одежде, появляется как раз в ходе этого объяснения. Он понимает, что Вита даже в большей опасности, чем казалось, и теряет ускользающий контроль. Как Шеймус мог, зная всё это, отправить на задание тех, кто не был готов к нему, отправить без всяких на то оснований и объяснений, просто в угоду шкурным интересам Альянса, для которого все пришельцы — расходный материал? Шеймус холодно отвечает, что это было необходимо, и когда кулак Игнатиуса впечатывается в его челюсть, без промедления дает сдачи.

Убежденный в том, что Вита находится на волосок от смерти, он бросается на выручку, не отдавая себя отчет в собственных действиях и не понимая, какое чувство толкает его на этот поступок. Начинает накрапывать дождь.

Меж тем Вита и Ди благополучно отбились от хасков, добрались до центрального компьютера и принялись искать нужные сведения. Работа проходит в тишине, каждая сосредоточена на своем деле, и только раз Ди с сожалением роняет: мол, сюда бы Двести девятого, не пришлось бы терять столько времени на поиски.

Вернется ли он? — спрашивает Вита.

Я не знаю, звучит в ответ. Но если нет, я отправлюсь за ним, найду «Фай Родис» и верну его домой.

Вите неясно, как можно питать столько чувств к гету, машине, искусственному интеллекту. О чем они разговаривают, если он даже не личность, а набор программ, заключенных в механическую оболочку? О какой любви идет речь?

Да я, поди, вижу перед собой большого специалиста в вопросах любви. То-то у тебя роман с женатым мужиком, у которого трое детей.

Впрочем, на обсуждение животрепещущих вопросов у них не остается времени: нужный блок информации найден, пора браться за копирование. Тут мнения снова разделяются: Ди хочет расшифровать данные на месте (ведь имеют они право знать, какой информацией так дорожит Альянс!), а Вита настаивает, что нужно следовать приказу и не самовольничать. Сказать не трогать, значит, не трогать ни в коем случае. Увы, ей не удается остановить Ди — и та, уверенная в своих хакерских навыках, решается на взлом. Думаете, получится? Не тут-то было: она вторгается не на свою территорию и невольно запускает механизм самоуничтожения. У них с Витой остаются считаные секунды на то, чтобы укрыться в подвале, иначе взрыв похоронит их под обрушившимся стенами.

Добравшись до Барейла и Чатки, Игнатиус путано объясняет товарищам открывшуюся правду (настолько путано, что они мало понимают серьезность проблемы). Подземными тоннелями идти долго, и он намеревается подобраться к зданию по открытой местности. Связь на Беннинге работает плохо — непогода. Может, если он приблизится, то сможет хотя бы отправить сообщение, предупредить о последствиях… Но когда все трое оказываются рядом с комплексом, он складывается от взрыва, будто карточный домик.

Можете представить себе чувства Игнатиуса, который крепко влюблен в Виту. К тому же он до сих пор на взводе после разговора с Камалой — ведь ему очень важно уберечь, защитить своих людей (чего не вышло с Сареном). Это его больное место. Вита для Игнатиуса одновременно луч надежды, источник понимания и проповедник, отпускающий грехи. Он сам не осознает накрывшей его страсти, потому что всегда был примерным семьянином и в высшей степени порядочным супругом. Ди попрекала Виту их романом, но на деле никакого романа не было, нет и, как мы недавно выяснили, не будет. Игнатиус ни в коем случае не воспринимал их разговоры как флирт. Ну, раз-другой они держались за руки… но о чем это говорит? Ни о чем, убежден он. Держать за руку можно и дочь.

Не помня себя, Игнатиус бросается к обломкам. Барейл пытается остановить его, ведь это очень опасно, но поздно: его друг, пытаясь разгрести завал, проваливается внутрь. Чатка, грязно ругаясь сквозь зубы, пытается вызвать по инструментрону Ди.

К счастью, наконец она откликается сквозь шум помех.

Оказавшись в подвале комплекса, они с Витой договорились разделиться, чтобы найти другой вход в тоннели, и пошли в разные стороны. Вита наталкивается на измученного Игнатиуса, покрытого чужой красной и своей синей кровью, и он в отчаянии прижимается лбом к ее маске.

Заканчивается всё хорошо. Никто не пострадал (за исключением уязвленной гордости Ди). Прибывшие корабли Альянса успевают эвакуировать жителей до того, как кислота разъест крыши (ведь теперь по вине Камалы не работают и кинетические щиты). Вита, оказывается, успела сохранить всю информацию на своем омнитуле и с готовностью переписывает ее на диск для Шеймуса. Тот со всеми полученными сведениями отбывает на Цитадель вместе с беженцами, чтобы передать оба диска Петру Михайловичу лично в руки. Игнатиус избегает разговоров с товарищами по отряду и пытается разобраться в себе.

Вита после возвращения на Дуар сидит в своей комнате при погашенном свете и изучает данные, которые вопреки приказу не удалила со своего омнитула.

@темы: сценарий

---

Vitae

[адмирал Петр Михайлович]

С целью поднятия вашего боевого духа, жужелицы, показываю рисунок Виты авторства Shep., потому как Винни Б. С., скурив целую партию травы, наконец-то придумал арку Виты, которая начнется в конце второго сезона и продолжится в третьем.

Вы думаете, я вам просто так боевой дух поднимаю? Как бы не так! Пойдем в субботу бить супостата в мультиплеер.

@темы: творчество

---

[Feuille Morte]

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

s02e07

[Feuille Morte]

В седьмой серии тоже будет три сюжетных линии, из которых главная, пожалуй, все-таки про генофаг и душевные метания Саймона. Вторая повествует о Фортране, а третья — о том, как весело жужелицам живется на базе «Вавилон» под командованием Шеймуса Харпера, и она плавно перетекает в серию восьмую (кстати, эпизоды с Натаном и Гогой придется чуть сдвинуть).

Итак, Ферро и Саймон в сопровождении своих новых друзей — могучего крогана Джарода и интеллигентного ворчи по имени Кусака — отчаливают со станции на планету. Ферро пытается отправить Фортрану сообщение, но атмосфера глушит сигнал, и все ее старания напрасны, поэтому бедняга потерянно бродит по космопорту в попытках понять, почему товарищи бросили его и как теперь быть. Благодаря счастливому стечению обстоятельств он заводит новое знакомство: героически ставит подножку незадачливому вору, который намеревался умчаться с кредиткой одной из местных служащих. Благодарная девица спрашивает у Фортрана, военный ли он, и восторгается его гипотетическими подвигами на ниве противостояния Жнецам. Узнав, что он разминулся с боевыми товарищами, она предлагает ему взять напрокат шаттл: мол, у транспортной компании, где она работает, есть неподалеку от Аквитании транспортный узел. Оттуда Фортран без труда доберется домой, на Дуар, а о шаттле позаботится кто-нибудь из тамошних пилотов. Учитывая, что он в любом случае несколько run out of options, наш бравый саларианец соглашается на щедрое предложение и начинает долгий путь домой.

Однако в какой-то момент оказывается, что двигатель барахлит, и Фортран совершает аварийную посадку на планету, не нанесенную на звездную карту. Он обнаруживает себя в компании маленьких забавных существ, этаких невиданных зверушек. Впрочем, скоро обнаруживается, что зверушки эти относительно разумны и довольно разговорчивы. Фортрана, который берется помочь им в паре хозяйственных дел, они начинают почитать как божество в лучших традициях Star Trek: TOS. Он чувствует себя важным и нужным, но разве это не слабое утешение для того, от кого отвернулись друзья?

Гостеприимный мир зовется Альбией. Однако есть в нем, говоря начистоту, что-то подозрительное: слишком уж беззаботно, мирно и гладко живут забавные существа… да и обстоятельства необычного приземления не дают нашему герою покоя. Идиллия ничем не нарушалась бы, но оказывается, что климат Альбии склонен к резким переменам, и бедные создания гибнут во время жестоких бурь, а противостоять окружающей среди они не умеют и не привыкли. Беззащитные подопечные Фортрана ищут у своего нового божества защиты, и он отправляется в близлежащие пещеры, которые фигурируют в местных сказаниях, в надежде найти ответы на свои вопросы.

(В этой серии есть милый лингвистический элемент: Фортран понемногу учит примитивный язык местных жителей, но сказания эти доступны ему исключительно в виде рисунков.)

Как вы помните, я писала эту арку, отдавая дань любимым играм своего детства — Creatures 2 & 3. Это не что иное, как симулятор искусственной жизни, в своем роде уникальный проект, потому что жизнь эта действительно развивалась, иногда вопреки желаниям игрока; мир, данный в ней, представлял нечто вроде замкнутой экосистемы, где рождались, росли и умирали поколения любопытных ласковых созданий под названием норны, непрестанно эволюционируя. Можно было отслеживать их анатомию и мыслительные процессы, заниматься селекцией, выводя существ все более и более умных, когда-то даже говорили, что если эту игру держать включенной очень-очень долго, в один прекрасный день норны перерастут возможности компьютера и разовьются в самостоятельную искусственную жизнь, но это, конечно, ненаучная фантастика…

Жили норны в мире под названиям Альбия, некогда населенном ныне исчезнувшей расой ши. В детстве одна из главных прелестей «Кричеров» заключалась для меня именно в исследовании планеты с ее красивейшими нарисованными задниками — под землей там скрывались таинственные технологии ши, при нахождении которых русская пиратка намертво зависала, обламывая мне весь кайф, но не остужая пыла. Ши создали норнов как своих домашних питомцев, как создали некогда и мирных ученых-инженеров эттинов, и ужасающих гренделей — плод неудавшегося эксперимента. Обстоятельства вынудили их покинуть Альбию и отправиться в космос; собственно, потому третья часть развивается уже на покинутом космическом корабле.

Сколько норнов погибло по моему недосмотру — не счесть. Но Фортран, хотя он вовсе не сотрудник STG, как выяснилось, подобных ошибок не допустит! Он отправляется в опасное путешествие по пещерам и в конце концов находит там гигантский компьютер, который и управляет жизнью на планете. Тут я бессовестна в плагиате — только раса ши не сама покинула родной мир, конечно, а была уничтожена вездесущими Жнецами.

Искусственный интеллект персонифицируется перед очами нашего отважного саларианца в виде прелестной представительницы ши и рассказывает ему историю о гибели своих создателей. Если кто заподозрит, что я думала об Элайзе из DE:HR, когда писала этот фрагмент, тот не ошибется, новая знакомая Фортрана действительно неуловимо ее напоминает — она столь печальна, покойна, светла и нечеловечна, что зачаровывает одним своим видом. На протяжении десятков тысяч лет она контролировала экосистему Альбии, заботясь о населяющих ее существах, играя в этот симулятор бога, но в последнее время компьютер начал приходить в негодность: оттого и странные погодные явления, и катаклизмы. Если так будет продолжаться, рано или поздно компьютер против своей воли уничтожит норнов, а планету превратит в заснеженную пустыню или пепелище. Отношения между Фортраном и ИИ устанавливаются довольно нежные, они говорят о Жнецах и о Жатве, о и погибших цивилизациях, и о том народе, который ее создал; Фортран прожил на свете 13 лет, она просуществовала десятки тысяч, и вот теперь она просит…

Отключить ее.

Но вернемся во времени назад и посмотрим, как обстоят дела у Саймона и его возлюбленной.

Они прибывают в небольшое кроганское поселение, которое во время восстаний считалось передовой колонией, но после пришло в упадок даже больший, чем сама Тучанка. Здесь царит другой уклад, нежели в их родном мире, и детей забирают на воспитание не обособленно живущие женские кланы, а отцы, относящиеся к малышам со спартанской суровостью. На Тучанке кроганы делают хоть неуверенные, но шаги к более мирному будущему; тут же царит разруха, подпитываемая милитаристскими настроениями, и местный медицинский пункт, куда Джарод приводит гостей, производит на них удручающее впечатление, ибо в худшую сторону отличается даже от скромной больничной палаты на «Вавилоне», где вечно недостаток медигеля и прочих жизненно важных средств. Ферро и Саймона представляют Каросу, лидеру этой колонии, крогану крайне нерадушному, грубому и мрачному. Тот проводит их по обшарпанным серым коридорам к единственной прилично оборудованной лаборатории, где Саймону предстоит испытывать вакцину.

Образцов лекарства у них пока нет, и их еще предстоит добыть, но эту почетную обязанность возьмет на себя Ферро (как главный кроган в этой милой парочке), и сейчас я объясню, почему. В какой-то момент во время посещения больницы Каросу навстречу из палаты выбегает его маленькая дочь, но он раздраженно отмахивается от нее и велит вернуться в постель; «От чего она лечится здесь?» — спрашивает Саймон; «Она не лечится, она — умирает», — отвечает равнодушный отец; и вскоре становится ясно, что с малюткой куда больше времени проводит заботливый Кусака: например, на глазах новых знакомых играет с ней в прятки. Кусаку не беспокоит, что у девочки слабое здоровье, что из нее не вырастет ни воина, ни матери, он ей за опекуна, друга и няньку. Когда бедняге становится хуже, наш добрый Саймон не находит в себе силе покинуть больную, и Ферро вызывается добыть вакцину самостоятельно, пока он переждет с пациенткой тяжелую ночь.

Саймон ставит Каросу в вину то, что тот недостаточно заботится о членах своего клана, что больница — все равно что морг, изолятор, лепрозорий, откуда выходят только вперед ногами; вот его отец, дескать, говорил, что самое важное — это твоя семья по крови и по духу, твой крантт, и покинул Тучанку только тогда, когда в живых не осталось никого из Ракатов. Да как бы не так, слышит он в ответ, вырастай уже из того возраста, когда верят в сказки: история известная, твой отец не сумел обеспечить безопасность и благополучие своих людей, потому они избрали нового лидера, а старого — изгнали. Тут стройное мировоззрение Саймона, уже покрывшееся сетью трещинок по вине Сарена и Миралы, крошится окончательно, хотя внешне на устрашающей кроганской морде эта внутренняя драма и не написана.

Ферро, однако, всё понимает — поэтому она отправляется за образцами лекарства в саларианский научный комплекс и, пользуясь тем, что от азари саларианцы не ждут беды, пробирается туда, где хранятся пробирки. Пока она в одиночестве крадется по коридорам, где-то там Фортран спускается вглубь пещер, и когда она обнаруживает лекарство от генофага, он находит древнюю машину по имени Ая.

С малышкой-кроганкой ничего страшного не происходит, ибо Саймон свое дело знает и может кое-что даже в отсутствие подобающих лекарств; в конце концов его на вахте сменяет верный Кусака, а наш герой отправляется в отведенную ему лабораторию, чтобы провести все необходимые тесты. В ходе испытаний становится ясно то, о чем я уже писала прежде: вакцина увеличивает способность к деторождению только у первых двух поколений, после чего настанет окончательное бесплодие, сводящее к минимуму возможность зачатия, что многократно хуже текущего положения вещей. Но срок жизни кроганов долог, и пройдет по меньшей мере несколько столетий, прежде чем страшная правда откроется. Во время войны каждый солдат будет думать, что сражается ради своего рода и совершает подвиги во имя будущего потомства. Учитывая, каким болезненным стал вопрос генофага, стимула мощнее придумать нельзя. Саймону это ясно, как ясно и то, что представители его народа, гордецы и упрямцы, не станут сражаться бок о бок с теми, кто изобрел генофаг — и применил его, если только не поверят в то, что ошибка исправлена. Они останутся одни в войне против Жнецов и будут защищать свой угасающий мир, даже не допуская мысли о сотрудничестве, о том, что враг их врага может стать если не другом, то хоть товарищем по оружию…

Утром ему предстоит объявить результаты исследования Джароду и Каросу. От этого зависит, согласятся ли они на сделку с саларианцами и получат ли кроганы сыворотку.

Саймон и Ферро разговаривают о проблеме недолго и будто бы вскользь, не ведя философских бесед, потому что ответ очевиден обоим. Она вспоминает детство на Тучанке, своего папу Турка, который по крови отцом ей не был, а просто удочерил брошенную девочку; он расставляет по местам пробирки и склянки; Ферро, одетая в подчеркнуто мешковатые, военного кроя штаны и высокие сапоги, легко и просто избавляется от кофты, впервые обнажаясь в его присутствии; в лаборатории только узкие больничные койки и отведенные гостям тонкие колючие одеяла, стены ее кажутся серым, и за окном — до самого утра — такая же рыхлая серость.

Утром Джарода ждут хорошие новости: да, вакцина в полном порядке. С широкой, но не слишком доброй улыбкой он говорит Саймону: наш народ теперь свободен от болезни, и ты, сынок, заслужил награду. Так что давай. Эта доза — твоя. Коли ее, и твоя работа на этом закончена.

Фортран нажимает кнопку и отключает машину. Саймон подносит к руке шприц.

Петр Михайлович, стоя на палубе военного крейсера, впервые видит строящийся Горн.

На далеком Дуаре Шеймус сообщает своим немногочисленным подчиненным о важном задании, на выполнение которого отправятся все они; жизнерадостным тоном он выражает надежду на то, что все хорошенько продумали свои завещания, в особенности Вита и Ди, потому что именно им предстоит быть в центре этой операции.

«Так что же мой друг? — спрашивает Саймон, потирая укол. — Вы обещали рассказать мне о судьбе Сарена». Чего только не пообещаешь ради выгодной сделки, усмехается Джарод. Я видел твоего друга, и мои люди даже предлагали ему вступить в наши ряды, но он сбежал, поджав хвост… И знаешь что? Где бы он ни оказался, ему придется лучше, чем тебе. Может, лучше, чем нам всем.

Сарен, окруженный новыми «товарищами»-мародерами, поднимает кредитку с обезображенного тела.

Когда Фортран возвращается на Дуар, его встречает пустое, вымершее здание, и ветер давно уже замел все следы.

@темы: сценарий

---

2-й сезон

[Feuille Morte]

• s02e01, «Костей моих пепел» — вики

• s02e02, «У тебя за спиной» — вики

• s02e03, «Идеальная симметрия» — вики

• s02e04, «Царь горы» — сообщество

• s02e05, «ВИННИ НАЗВАНИЕ ПРИДУМАЙ» — сообщество

• s02e06, «Крысы на корабле» — сообщество

• s02e07, «НЕТ ПОКА» — ДЖИНА ПИШИ СЕРИЮ

• s02e08, «Лабиринт» — вики / сообщество (+ записи по мотивам беседы о Шеймусе/Сторнсоне)

• s02e09, «Нить Ариадны» — вики

запись создана: 23.12.2012 в 03:35

@темы: сценарий

---

«Крысы на корабле», s02e06

[Feuille Morte]

Если на корабле нет крыс, значит, он утонул.

Итак, вернемся к нашим баранам (наш препод по информатике завещал Марине помнить, что корни этого выражения растут не откуда-нибудь, а из полюбившегося ему произведения «Гаргантюа и Пантагрюэль»). И хоть мне далеко до Рабле, продолжим-ка там, где остановились, и посмотрим, что же случится дальше.

К шестому эпизоду наши жужелицы сталкиваются с тремя неприятными проблемами:

1) Во-первых, Петр Михайлович, как выясняет Зои в конце прошлой серии, намылил лыжи и собирается свалить с милого, гостеприимного Дуара в поисках лучшей доли.

2) Во-вторых, уже свалили в поисках этой доли Сарен и Мирала, тем самым зело огорчив Саймона и опечалив Игнатиуса.

3) В-третьих, Фортран открыл Нерис свой страшный секрет, и теперь, когда после недавних бурь воцарился в «Улье» долгожданный покой, он вынужден столкнуться с последствиями своей рискованной откровенности.

Недолго думая, я решила взять эти три арки и растянуть их на ближайшие две серии (адмирал, впрочем, будет отсутствовать дольше), чтобы уже написанный эпизод про Фортрана не стоял обособленно. На это, признаться, вдохновляет меня просмотр «Вавилона 5» и White Collar, серии которых не смотрятся раздробленно, а складываются в пазл; всё-таки горизонтальная модель повествования почти всегда удачнее, чем вертикальная, как в «Стар Треке»…

Начинается 6-я серия с довольно абстрактной перестрелки, призванной демонстрировать, как Игнатиус, Нерис и Фортран втроем берут платину на карте типа «Реактор». Они, впрочем, не просто укрываются и перекатываются: как становится ясно из разговора, жужелицы помогают сотрудникам топливного завода пережить рейдерский захват и дать отпор налетчикам (слабозащищенный объект показался бандитам лакомым кусочком: цены на топливо в условиях дефицита растут, а дефицит неминуем — ведь в первую очередь должны обеспечиваться военные корабли!). Большой смысловой нагрузки это не несет, всё исключительно ради переломного момента: Нерис в критической ситуации предлагает воспользоваться известной мультиплеерной фичей и запереть супостатов в реакторе, чтобы потом расплавить их; Фортран со знанием дела возражает — мол, раз они не умеют обращаться с НЁХ, то лучше оставить ее в покое, а то реакция выйдет из-под контроля и расплавит заодно их самих… Он приводит несколько аргументов, исходя из своих скромных познаний о топливном производстве, Игнатиус принимает его сторону, и тут Нерис взрывается: почему он, опытный командир, вообще слушает того, кто последние полгода врал им даже о том, что из себя представляет? Ведь Фортран вовсе не подкованный сотрудник ГОР. Фортран — никто, Фортран — обманщик, и его присутствие здесь — лишь результат глупого совпадения, помноженного на непрекращающуюся ложь; свидетельство того, что в войну даже выверенная система дает сбой.

А я знаю, говорит Игнатиус, and I’m totally okay with it.

Короткой, но крайне оживленной перепалке подводит итог следующий обмен репликами:

Игнатиус. Если еще раз заикнешься на эту тему — обратно на Сур’Кеш отправишься ты, не Фортран. Мне плевать, есть его имя в базе ГОР или нет. Знаешь, почему я тебя и Квиб-Квиб не терплю? Вы — не командные игроки.
Нерис. Тут не игра. Я солдат, и я…
Игнатиус. Много ты думаешь о себе. Сейчас каждый, кто берет в руки оружие, солдат.

В общем, он неделикатно велит Нерис засунуть свое недовольство куда подальше. Работу они заканчивают с крайне кислыми лицами, но зритель этого уже не видит — о том, что ситуация с заводом разрешилась благополучно, он узнает из следующей сцены, где фокус смещается на Зои. Она отвечает на входящий звонок, даже не включая на омнитуле экран. Игнатиус просит доложить Петру Михайловичу, что задание выполнено. Как оказывается, весть запоздала: адмирал уже покинул «Вавилон», и мелкие сражения на обочине обжитого пространства его не интересуют.

Что, так и ушел, ни слова не сказав? Ни с кем не попрощавшись?

Срочный приказ, объясняет Зои, невесело усмехаясь. А что он должен сказать? Что никогда не работал со столь слаженным отрядом, каким «Улей» всегда был и всегда будет?

Вот уж точно.

Далее действие перемещается на кухню. Оказывается, что за главного временно (а того гляди, и навсегда) остается Шеймус наш Харпер, о чем он и объявляет собравшимся, кокетливо поправляя шарфик, намотанный поверх модного горнолыжного костюма. Пользуясь случаем, Ди выходит из своей «тюрьмы» — гауптвахты; Саймон, напоминая слона в посудной лавке, заваривает для Ферро ворох каких-то разноцветных лепестков; Нерис поочередно открывает дверцы шкафчиков в надежде перекусить… Фортран возникает было на пороге кухни, но быстро ретируется, когда видит ее, и попытка идущего за ним следом Игнатиуса наставить саларианца на путь истинный обречена на провал: храбрый оперативник уворачивается от отеческого похлопывания по плечу и исчезает во тьме коридора.

«Что это вы не поделили?» — интересуется Ферро у Нерис.

«Да ничего особенного, — отвечает Игнатиус уклончиво, — просто у некоторых саларианцев языки такие быстрые, что никак не удержать их за зубами».

Ферро просит не обижать Фортранчика. «Ах, не обижать?» — возмущается Нерис. И, преисполненная праведного гнева, рассказывает всем правду. К ее удивлению, присутствующие реагируют довольно спокойно и не чувствуют трагедии: какая разница, каким ветром кого сюда занесло? Не такая уж это привилегия — служить в «Улье». Мы здесь как крысы на тонущем корабле, мудро вворачивает Шеймус. И самые умные представители крысиного народца уже дали деру.

Нерис в ярости уходит.

Саймон не понимает, почему она так переживает и винит Фортрана во всех грехах: вот ему, например, безразлично служил тот в STG или нет. А это потому, говорит Ди, что тебе все равно, о нем ты не особенно заботишься. Лучше подумай — к вопросу о сбежавших крысах — о своем лучшем друге, который врал тебе; о сестре, которая не была честна с тобой…

Мирала, сообщает насупившийся Саймон, оставила прощальную записку. Мол, прости, любимый брат, но некоторые просто не рождены для войны, поэтому я поищу счастья в другом месте, а может, вернуть домой. И если Сарен по доброте душевной взялся ей помочь после минувших драматических событий, так это лишний раз доказывает, что он — турианец больших нравственных достоинств.

Ах, ну да. И не только нравственных, видимо: ведь спала же с ним твоя сестра, говорит Ди.

Жестокие слова эти больно ранят Саймона в оба его сердца, он пылко всё отрицает, отказывается верить — и в то, что Мирала не так уж невинна, и в то, что всю эту авантюру с «Цербером» ввязалась не по наивности, а умышленно; да и быть не может, чтобы его друг! чтобы его Сарен!..

Но в конце концов это, пускай и с большой неохотой, подтверждает даже Ферро.

«Ну вот он вернется — я сам спрошу!» — заявляет Саймон.

«Я бы на твоем месте не рассчитывал», — меланхолично возражает Игнатиус. Не вернется твой друг.

Меж тем маменька Саймона не получила от любимой дочурки письмо в назначенный срок и, весьма встревоженная этим фактом, решила позвонить пасынку. Их недолгий диалог заканчивается тем, что матриарх высказывает множество нелестных суждений: как ни крути, Саймон — единственный неродной ребенок в семье, да и вины его в произошедшем немало — и моральную поддержку сестре не оказал, и позаботиться о ней не смог, и разыскивать не бросился. Думаю, когда Мирала по доброй воле решила исчезнуть, он наверняка почувствовал облегчение, потому что события, имевшие место в финале прошлого сезона, породили в нем много кроганской злости, которая потом дополнилась чувством вины.

Как ни странно, ни любовь к классической литературе, ни общая эрудиция до сих пор не помогли ему уяснить: люди не делятся исключительно на хороших и плохих. Саймон простодушен до наивности: плохие — это «Цербер», это преступные группировки, террористы, наемники, а хорошие — это он, его семья, друзья и коллеги. Умудренный опытом Игнатиус знает, что нет ни черного, ни белого; он переживает из-за того, что не уследил за Сареном, но способен его понять, а осудить себя… У Саймона же поступок сестры — реальность вдруг перестает соответствовать его представлениям, надо же! — вызывает внутренний разлом, который впоследствии усугубляется исчезновением задушевного друга. Нет, члены кроганского кранта так не поступают.

Вот отец мой, заявляет Саймон в последующем разговоре с Ферро, сражался на Тучанке до последнего — и покинул ее лишь тогда, когда все члены его клана были убиты; только так и должен поступать настоящий воин. Со своими сослуживцами обращаться — как с товарищами, братьями, сестрами (чего не сделала Мирала, умолчав о «Цербере»); отступать — лишь в том случае, если потеряна всякая надежда на победу (вопреки чему повел себя Сарен). Ну и наконец, как они оба могли внезапно пропасть, оставив его практически в одиночестве? Почему он даже не догадывался, что происходит?

Ферро говорит, что ему пора перестать быть ребенком.

Как мы помним, Мирала и Сарен дали деру на шаттле, приписанному к местной тюрьме: ведь количество способов, которыми можно убраться с Дуара куда подальше, легко пересчитать по пальцам. Поэтому Саймон, пошевелив своими туговатыми шестеренками, отправляется бить челом в чертоги Сары Каттерфельд, чтобы она помогла ему выяснить — кто из нее подчиненных помог совершить вышеупомянутой парочке дерзновенный побег. Сара, впрочем, не горит желанием помочь: лишние проблемы никому не нужны, и нечего тут обвинять ее солдат в помощи дезертирам. С другой стороны, нет нужды расстраиваться, милый маленький кроган! Все равно будущее отряда «Улей» писано вилами на воде, и кто обвинит в смертных грехах турианца и азари, если даже сам адмирал Михайлович предпочел с тонущего корабля — опять эта метафора — перебраться в местечко посуше и потеплее?

О’кей, отвечает Саймон. И идет разбираться лично.

В процессе разбирательства он с истинно кроганской хваткой, столь нетипичной для рафинированного мальчика из хорошей семьи — вежливого мальчика, доброго мальчика, — так зажимает в углу одного из местных охранников, что грозит переломать ему кости, и при виде этой картины наконец являет себя тот самый пилот. Мол, отстань от нас, вот тебе и пункт назначения, и даже номер дока, где я высадил твоих дружков, только проваливай и не круши головы.

Здесь я подумала о том, что в этой серии частенько урывками показывают Петра Михайловича, в таких черно-белых коротких фрагментах, перемежающихся с основным повествованием.

Вот он поправляет новенький чистый мундир после тех самых слов Зои: «А что он должен сказать? Что никогда не работал со столь слаженным отрядом, каким «Улей» всегда был и всегда будет?..»

Вот адмирал Хакетт просит его рассказать некой комиссии вышестоящих лиц о том, как работалось в «Улье», что представляли из себя свои бывшие подчиненные. Может, стоит вообще прикрыть этот проект и поставить крест на благих начинаниях?

И Петр Михайлович отвечает.

Какими они были, говорите?

Разобщенными, будто бы подытоживает он события в реакторе. Вспыльчивыми (сцена в кухне). Агрессивными (Саймон едва не ломает кости тюремщику). Недисциплинированными (Ферро сообщает Шеймусу, что они собираются временно отчалить вне зависимости от того, дадут им увольнительную или нет). Чокнутыми (Шеймус, сооружая из пресловутого шарфа тюрбан — на улице ветер, внутри сквозняки, уши мерзнут… — так вот, Шеймус говорит, что он своим королевским дозволением разрешает им с Саймоном уехать, ибо его величеству до лампочки). Не слышащими друг друга (Игнатиус на спарринге заезжает Чатке в скулу, заявляя, что в ситуации с Сареном виноваты они оба; преподобный Барейл молча наблюдает за ними, сложив на груди руки).

Саймон готовит шаттл к отлету, Ферро говорит — мол, подожди немного, я позвала с нами Фортрана, чтобы он немного развеялся вдали от Нерис; и когда кораблик поднимается в небо, эти трое снова заводят разговор о насущном. Саймон уже не думает никого выгораживать и оправдывать — он, напротив, довольно насуплен и невежлив, потому что переносит на бедного саларианца, кормившего их ложью о работе в STG, свои чувства к Сарену, обманувшему доверие на нескольких фронтах сразу. Я не понимаю, хмурится Саймон, как можно было всех бросить? Смотаться с Дуара, ни слова никому не сказав, хотя мы все — верные товарищи, братья по оружию? Вот ты, Фортран, разве не скучал бы по членам «Улья», если бы тебе пришлось его покинуть?

Да как-то нет ничего такого, о чем стоило бы скучать, безрадостно отвечает Фортран.

В качестве подтверждения его слов показывают Ди и Виту. За окном снова снег. Вита пытается поговорить о войне между гетами и кварианцами, о том, когда вернется (и вернется ли) Двести девятый; на пороге появляется Зои и тут же, извинившись за вмешательство в их разговор, намеревается уйти, но Ди, не переставая сосредоточенно набирать текст на виртуальной клавиатуре своего омнитула, останавливает ее: не о чем здесь говорить, нечему тут мешать.

…одинокими, заключает Петр Михайлович.

«Рекомендуете ли вы ввиду этих сложностей расформировать отряд?»

(«Русь, куда ж несешься ты? Дай ответ. Не дает ответа». Вот и Петр Михайлович — не дает. Пока.)

На этом моменте, погружающем сценаристов и зрителей в пучины печали, действие перемещается с Дуара на ту космическую станцию, куда вышеупомянутый пилот несколько серий назад доставил Сарена и Миралу. Я долго думала о том, что эта станция представляет, и решила: пунктом назначения стал бывший военный аванпост, возведенный во время кроганских восстаний. Он находится на орбите планеты, которая до столкновения с кроганами служила колонией саларианцев. Но кроганы пришли и всё испортили: практически вытеснив из этого мира его хозяев, они к моменту изобретения генофага изменили и без того не самую гостеприимную среду до неузнаваемости. Когда восстаниям был положен конец, кроганов не стали прогонять с завоеванной территории, потому что для остальных она в ее нынешнем виде стала неинтересна. А вот турианский аванпост на орбите остался.

Постепенно он потерял военное значение. Оставшаяся горстка кроганов жила здесь довольно мирно: подхватив оставшееся от саларианцев производство, они продолжили добывать из местных растений полезные ништяки, годившиеся на продажу, — ну, всякое сырье для лекарств и синтезированной крови, скажем. Такие вот лапушки. Аванпост превратился в подобие межзвездного рынка, здесь торгуют, в том числе из-под полы, медицинскими препаратами, лицензированными и не очень, а попутно — наркотой растительного происхождения. Находится это славное место неподалеку от пространства саларианцев, поэтому сейчас здесь спокойно, и Совет Цитадели легкой рукой превратил станцию в лечебницу, куда отправляют солдат и беженцев с неопасными ранениями.

Вернемся в недавнее прошлое, к тому эпизоду, который должен был мелькнуть в одной из предыдущих серий. Вот Мирала и Сарен вместе выходит из шаттла; и пока она спрашивает у местной служащей, как добраться до ближайшей больницы (после событий «К звездам» у нее болит рука), Сарен исчезает в неизвестном направлении. Его ситуация в разы хуже. Мирала никогда официально не призывалась в вооруженные силы. Ее, конечно, могут призвать к ответственности за шашни с «Цербером», но Сарен-то официально считается дезертиром. Он не может легально устроиться на работу, например.

«Он думает было о наемниках и, возможно, идет было наниматься в какую-нибудь местную группу, — писала мне в аське Стар, — но вспоминает рассказы Чатки, понимает, что придется убивать, рисковать шкурой, все дела — нет, хватит, наелся. И отказывается от этой затей сам, хотя его, кажется, готовы взять в отряд. И вот когда Сарен сидит и думает о своей судьбинушке, к нему подходит какой-то чувак (желательно, турианец) и говорит: "Эй, парень. По-моему, у меня есть для тебя вакансия"».

После этого Сарен оказывается в группе турианцев-мародеров (я подумала, такого рода станция для всякого сброда — пристанище очень удобное, и информации интересной много, и достаться из-под полы нужные штуки легко). След Миралы пока теряется в анналах истории: насколько можно предположить, она пошла в больничку, чтобы получить лечение, но что было дальше — тайна, покрытая мраком.

Расспросив сотрудников дока, Ферро выясняет, что милую азари с сиреневой кожей здесь помнят: она спрашивала дорогу до больницы. Куда делся ее спутник, служащие не знают, но советуют обратиться к представителям местной турианской коммуны — уж если кто и в курсе, то они. Поэтому Ферро и Саймон отправляются расспрашивать завсегдатаев бара при космопорте, а Фортрана просят прогуляться в поисках Миралы. Они назначают время встречи — через два часа у шаттла, а затем разбредаются.

Уф. Теперь самое сложное.

В баре темно и шумно, в воздухе стоят клубы дыма. Ферро берет дело в свои руки и начинает аккуратно расспрашивать о Сарене — ей, привлекательной азари, наверняка расскажут охотнее, чем Саймону, который одним своим видом наводит ужас.

— Зачем ты вообще меня взяла тогда? — жалуется он. — Если вынуждаешь толочься у входа…

Но ситуация разворачивается по-другому, и вот уже некий батарианец пристает к бывшей порноактрисе с непристойными предложениями: зачем ты, мол, так ищешь этого турианца, если мы с тобой можем развлечься прямо здесь и сейчас? Ферро игнорирует грязные намеки, пока они не переходят в не менее грязные действия, а потом начинает скалить зубки: биотической оплеухой прижимает нахала к барной стойке и достает нож из-за голенища. Начинаете свара, тут на помощь приходит Саймон («Вот за этим и взяла!» — кричит ему возлюбленная в пылу драки), и скоро уже никто не помнит, из-за чего сыр-бор. В результате один из посетителей оказывается тяжело ранен, кругом кровища, все присутствующие в ступоре — никто не думал, что в обычной потасовке до такого дойдет. Раздаются крики: «Врача! Врача!»

— Я врач!

Ну понятно, кто тут врач. Тот самый гигант-кроган, который бросился защищать свою подружку.

Жизнь потерпевшего удается спасти, зато поиски Сарена ни к чему не приводят — Ферро и Саймон уходят несолоно хлебавши. На выходе из бара их подстерегает юркий ворча, который говорит, что сам-то он только краем глаза видел этого юношу, которого они ищут (сидел тут такой, глушил стакан за стаканом), но знает людей, способных помочь с розысками, и если милая дама и благородный джентльмен согласятся пройти с ним…

— У меня плохое предчувствие! — громогласно шепчет Саймон на ухо своей милой даме, идя следом за ворча в какие-то закоулки. Он начинает сомневаться в том, что затея была удачная, и думает, не повернуть ли назад. Умудренная Ферро спокойно пожимает плечами: мы, конечно, можем начать с начала, но искать неприятности на свою голову и задницу — лучший способ встретиться с тем, кто их уже нашел, так что…

Неприятности действительно случаются. Стоит им завернуть за угол, как оба получают по дозе нервного парализатора от дружков своего сопровождающего, которые давненько караулили гостей. Саспенс, темный экран, всё такое.

Тем временем Фортран переступает порог приемного покоя больницы. Хотя сюда отправляют лишь тех, чье состояние далеко от тяжелого, народу очень много. На небольшом экране показывают безрадостные новости о том, какая колония пала на этот раз, звучат ободряющие речи о единении перед лицом общего врага, однако никто им не внимает: пациенты перешептываются о чем-то своем, и на их лицах — ни следа надежды. Фортран порывается было спросить о Мирале, но все сотрудники заняты, и некоторое время он вынужден слушать телепередачу. Новости сменяются передачей о подвигах бравых оперативников STG. Медсестричка наконец замечает его, проверяет регистрационные данные, опрашивает коллег — но нет, такой азари здесь не видели. Она дает Фортрану пару адресов других медицинских пунктов, однако и там ничего не удается выяснить — за исключением того, что отголоски войны становятся всё сильнее даже в тех уголках космоса, куда она еще не докатилась, даже на саларианских территориях, где многие и многие поколения не видели никаких вооруженных конфликтов… Не хватало одних только Жнецов — так еще и кварианцы с гетами развязали бойню (все эти новости, которые Фортран слышит, не что иное как намек на грядущие эпизоды, разумеется).

Меж тем Ферро и Саймон приходят в себя. Оба для верности прикованы омнинаручникам к батарее, в комнате царит полутьма. В коридоре раздаются шаги и голоса; слышен тяжелый топот чьих-то лапищ. Уже знакомый нам ворча убеждает своего спутника в том, что нашел самого лучшего исполнителя, какого только можно представить: мол, он не только доктор, но еще и кроган, такое вот парадоксальное и необычайно удачное сочетание. Потеснив плечом охрану по ту сторону двери, в комнату входит кроган-батлмастер (будь он человеком, я бы сказала: с убеленными сединой висками); спокойный и основательный вид его внушает одновременно доверие и ужас, так что мигом отпадают все сомнения в том, кто же здесь главный. Он включает верхний свет и недовольно морщится: мол, а нельзя было пригласить потенциального исполнителя вежливо?

Тут пленников наконец освобождают. Происходит вполне дружелюбное знакомство, в ходе которого малютка Саймон рассказывает, как он дошел до жизни такой и что делает на этой станции. Он все еще не теряет надежды найти Сарена, а ворча, как выясняется, не особенно-то и блефовал. Старший соотечественник Саймона, как без труда припомнит телезритель, уже мелькал в одной из предыдущих серий. Он руководит той самой бандой наемников, куда Сарен чуть было не устроился после бегства из «Улья», и на голубом глазу обещает жужелицам устроить в скором времени встречу с другом.

— Значит, ты доктор? — осведомляется он (назовет его Джарод в честь папани Рекса). — И в самом деле лучше не придумаешь.

Так для какого же дела потребовался исполнитель, подкованный в медицине?

Рассказываю. Генофаг лечить в нашей вселенной некому и нечем: Мордин и Рекс мертвы, коммандер Шепард почил в бозе, а исследования Мэлона погибли втуне. Кроганы, лишенные всякой надежды на выживание, отказываются воевать за будущее Галактики: они понимают, что лишь потратят остаток своих дней на бесплодную попытку отстоять чужое благополучие. Ни они сами, ни их дети не увидят конца Жатвы. Ситуация эта крайне неблагоприятная, потому что без кроганов обитателям Млечного Пути было не под силу справиться даже с рахни, не говоря уж о Жнецах и полчищах хасков.

Саларианцы, понимающие всю тяжесть положения, додумались до той же светлой идеи, какая в МЭ3 озарила далатрессу Линрон. Даже лучше. Честно говоря, не знаю, на что Линрон рассчитывала: ну, сколько времени кроганам потребуется, чтобы почуять подвох? По-моему, уже через пару месяцев стало бы понятно, что Шепард жестоко обвел их вокруг пальца. А ведь война грозит растянуться на годы, на целые десятилетия: протеане, в конце концов, сражались на протяжении целого века.

В общем, затея далатрессы едва ли выдерживает критику. Но, к несчастью, есть саларианцы и поумнее нее. Их правительство связалась с кроганами, как узнает Саймон, чтобы предложить вакцину в обмен на участие в войне. Каждый воин, который пойдет служить в армию, получит персональную дозу лекарства (для себя и для одной конкретной самки). Да, такой вот незамысловатый шантаж: коль хочешь продолжить свой род — будь готов подставляться под пули, защищая Палавен. Сделка была предложена Джароду как генералу в отставке, пользующемуся на родине большим уважением за лидерские и воинские навыки. Всё бы ничего, но честность саларианцев вызывает у него сомнения, поэтому он хочет выкрасть из лаборатории образцы вакцины и всесторонне изучить их. Разумеется, это решение влечет определенные сложности: ведь среди кроганов ученых и врачей кот наплакал, а впутывать другие расы — значит, наживать новые проблемы. Саймон действительно идеальный исполнитель.

Джарод, не оказывая никакого давления, предлагает ему — как кроган крогану! — согласиться и оказать услугу собственному народу. Взамен он обещает свести его с Сареном, как только увидит результаты исследований. В этой затее, как решают Ферро и Саймон, нет ничего предосудительного, поэтому они соглашаются и спешно покидают станцию, торопясь на планету, пока образцы лекарства не переместили куда подальше. Когда Фортран возвращается в доки, в условном месте нет ни его товарищей, ни шаттла. Недолго думая, он принимается искать пилота, согласного доставить его «домой», на Дуар, но хлипкая шлюпка попадает в космическую аномалию и оказывается на планете, речь о которой пойдет в следующей серии.

В конце эпизода звучит, как мы и договаривались, жизнеутверждающий диалог Шеймуса и Зои. Когда Хакетт снова спрашивает Петра Михайловича, не стоит ли прикрыть «Улей» от греха подальше («Рекомендуете ли вы ввиду этих сложностей расформировать отряд?..»), наш славный адмирал с запинкой отвечает: нет.

(Плот-твист на следующую серию: Джарод, как обнаруживает Саймон, был прав, и вакцина оказывается с подвохом. Она действительно увеличивает способность к деторождению, но только у первых двух поколений, чтобы отважные солдаты-кроганы плодились и размножались, не заподозрив обмана, а потом — потом снижает ее до такого уровня, что генофаг покажется легкой неприятностью. С другой стороны, кроганы вымрут и так и так — и бездействуя, и сражаясь, поэтому…

ПОЭТОМУ.

ТАКАЯ ДРАМА.

Продолжение следует.)

@темы: сценарий

---

s02e05

[Dark Star]

Пятую серию открывают кадры базы «Вавилон».

Взрывом снесло крышу над бывшей гостиной, и обломки, под которыми можно еще угадать, где был стол, а где — ряд кресел, припорошены снегом; восстанавливать крышу возможности нет. Чатка заваривает дверь, ведущую в бывшую столовую, намертво. На стенах следы от пуль. В одном из коридоров стоит турель; видно, уже нерабочая, но все равно недолго и перепугаться, ее увидев. Петр Михайлович обходит свои владения; в медотсеке прибираются Ферро и Саймон, подсчитывая оставшиеся запасы их распотрошенных церберовцами ящиков. Ферро моет пол, и двумя пальцами достает из-под койки чью-то окровавленную, заскорузлую уже повязку. Зои осторожно стучится к Шеймусу, но Шеймус сидит на кровати в сапогах и бренчит на гитарке; его вещи перерыты, но Шеймусу, видимо, все равно. Он не открывает дверь и не отзывается. Вещи Фортрана тоже перерыты, но хуже того — церберовцы взломали его компьютер и почту, и Фортран безумно переживает, хотя ничего, казалось бы, не пропало. Барейл переезжает в другую комнату с тем, что осталось от подарков его дочери. Пока камера скользит, показывая масштаб разрушений, голос Хакетта за кадром рассказывает о том, что обломки протеанского Горна теперь под крылышком Альянса, жужелицы — молодцы, что раскопали его и продержались до прилета солдат N7, жаль, конечно, что база разваливается... И под конец этой пускай не оптимистичной, но теплой речи, когда зрители ждут, что Хакетт предложит каждому из жужелиц по медали, голограмма Хакетта вдруг говорит Петру Михайловичу (лица которого мы не видим, впрочем; лишь спину):

«Выше нос, адмирал. У меня для вас хорошие новости».

Это пятая серия, детка.

Заставка.

В отличие от жужелиц, солдаты Альянса ютятся в поставленных наспех бараках, где неуютно и холодно. В отличие от жужелиц, солдатам Альянса весело: они жгут нечто вроде импровизированного костра, поливают сухой паек кленовым сиропом, смеются, и вообще сидят в тесноте, но не в обиде. Веселье прерывает неловкая пауза, когда из в дуарских сумерках материализуются три фигурки: Вита, Игнатиус и — в качестве моральной поддержки — Зои.

Так как силами одного отряда «Улей» базу «Вавилон» можно чинить довольно долго, Вита от лица жужелиц (я настаиваю на том, что это была ее идея) предлагает солдатам временно расположиться в пустующих помещениях базы — все лучше, чем в бараках при такой-то температуре, плюс, на базе есть нормальная кухня — в обмен на посильную помощь. Неловкий диалог прерывает командир: по колонии, находящейся неподалеку, Жнецы нанесли непредвиденный удар, и срочно требуются добровольцы, чтобы зачистить территорию и, может быть, оказать первую помощь выжившим, пока не прибудет основной отряд. Услышав об этом, Зои рвется принять участие, и Игнатиус не против отпустить ее, если нет возражений у Петра Михайловича.

Зои погружается в шаттл вместе с солдатами Альянса (которых мы смутно помним по самому началу серии) и впервые за долгое время чувствует себя так, будто не было ни «Улья», ни попытки командира сплавить ее с глаз долой.

Пока суд да дело, Чатка приносит Ди ужин и — тайком — маркер по ее просьбе. Разговаривают они через дверь; Ди снимает маску, чтобы поесть; Чатка закуривает.

К тому моменту, как шаттл Альянса приземляется на посадочной площадке забытой колонии, Зои чувствует себя в своей тарелке. Инженер Тобиас, сероглазый блондин, серьезен, очарователен и смешлив одновременно, смог втянуть ее в общий разговор и даже заставил улыбнуться. Солдат Джон основателен, броваст и чем-то напоминает Зои ее первого бойфренда. Маленькая колония, правда, оказывается стерта с лица не очень дружелюбной планеты почти подчистую, и помещения являют собой удручающее зрелище. Справившись с толпой хасков, солдаты решают было, что выживших в колонии нет, но тут кто-то из них слышит за стенкой не то шуршание, не то плач: родители заперли перепуганного ребенка в лаборатории.

Пока солдаты пытаются найти код, чтобы открыть дверь, или что-нибудь, чтобы взломать ее, пока Тобиас пытается успокоить девочку и уверяет ее, что Зои вовсе не страшная, на базе выясняется, что поход Виты и Игнатиуса во временный лагерь не пропал втуне: дюжина солдат с большим удовольствием приняла предложение. Притащив с собой спальные мешки, еду и колоды карт, они устроили посиделки в одном из более-менее помещений базы, отнюдь не приуменьшив, но преувеличив степень царящего всюду беспорядка; зритель наверняка заметит среди них парочку на очень приятных личностей, запомнившихся по началу серии, и остается только догадываться, какой бедлам останется после этих товарищей на следующий день.

Тем временем старания Зои, Джона и Тобиаса, с которым у Зои, кажется, установились уже почти доверительные и дружеские отношения, дают свои плоды: не найдя подходящий код, они взламывают дверь, за которой заперта девочка, но в тот момент, когда Тобиас готов сломать последний замок и открыть створки, вдали слышится леденящий кровь крик баньши. Времени удивляться тому, как именно баньши оказалась в человеческой колонии, нет; небольшой отряд быстро рассыпается по окрестностям, и быстро выясняется, что баньши — чтобы ей пусто было — облюбовала себе место рядом с дверью в комнату девочки и вовсе не собирается оттуда уходить, ковыряя щель пальцами. В отчаянной попытке отманить ее Тобиас бросается ей наперерез — и, изображая из себя приманку, начинает играть с ней в кошки-мышки, пока Зои ломает последний замок. Ее надежда быстро дотащить девочку до шаттла и спрятать там, впрочем, тщетна: баньши видит их...

Через минуты полторы или две напряженного экшена баньши, наконец, погибает под маты Джона и крики девочки «Мамочка!», и тогда Тобиас, который успел несколько раз рискнуть жизнью — слишком много за один вечер — наконец-то обращает внимание на то, что девочка-то асари. Раздражение и злость тут же выплескиваются из него, и Тобиас в сердцах говорит, что, мол, знал бы он, что рисковать шкурой придется ради асари — пф, только бы его и видели, не подписывался он инопланетных детей спасать. Такой поворот событий неприятно шокирует как зрителей, так и Зои, которая в пылу битвы увидела не инопланетянина, а ребенка, которого нужно спасать.

Когда Петр Михайлович просыпается рано поутру с тяжелой головой, полной еще более тяжелых дум, и выходит в большую залу, его ожидает там и впрямь нерадостная картина: валяющиеся (и, судя по всему, не очень-то чистые) спальники, чье-то белье, лужа на полу, свидетельствующая о том, что гости стащили что-то из кухни, и липкие карты... Он намеревается выйти в коридор и сказать уже было, что НЕДОВОЛЕН, но оказывается, что недоволен он зря: просто гости решили начать приборку с других комнат. В одной солдаты помогают Барейлу ставить новые окна взамен старых; во второй они под руководством Нерис собираются мыть полы; одна девица, которая казалась зрителю не очень-то приятной в начале серии, вызвалась помочь Чатке заваривать двери в обрушившиеся помещения базы...

От этого триумфа любви и дружбы у Петра Михайловича почти уже начинает щипать в глазах, и тут, чтобы довершить картину, на «Вавилон» возвращается Зои. Тобиас, общество которого Зои уже не в радость, провожает ее до дверей, напоследок всерьез спрашивая, не собирается ли Зои все-таки подать прошение об официальном переводе из «Улья». Зои, говорившая в течение серии, что подумает над этим (сначала — чтобы отвязаться, потом — потому как и всерьез начинает подумывать об этом) отвечает категорическим отказом.

Ну, окей, говорит Тобиас, у тебя есть еще время подумать. Вот ваш командир, который Петр Михайлович, он-то от вас сваливает.

Зои и рада бы не верить, но вид адмирала, которому становится и правда очень неловко, когда жужелицы начинают обсуждать, в какую комнату его переселить — вместо бывшей, наводит ее на мысли, и она напрямую спрашивает Петра Михайловича о его планах. Тот вынужден признать, что приказ о его переводе в другую часть уже готов, об этом стало известно вчера от Хакетта, и что он, Петр Михайлович, складывает с себя все обязанности командира отряда «Улей» и уезжает на следующий день, вместе с солдатами Альянса — и Горном.

У пятой серии, кстати, нет названия пока.

@темы: сценарий

---

«Царь горы», s02e04

[Feuille Morte]

Ну что, пытаемся сделать из событий, происходящих в эпизоде номер четыре, не кашу, а удобоваримый сюжет? Если бы у серии еще не было названия, я бы предложила вариант «Патовая ситуация», или «Игра вничью», или «Белые ходят первыми», или какую-нибудь иную фантазию на шахматную тему, потому что сложно более удачным образом описать то состояние, в котором оказались и «Цербер», и жужелицы. Они заняли опорные точки друг друга, но цели не достигли — и сидят теперь по чужим норам, не имея возможности высунуть из них нос. И если Альянсу и Совету на самом деле по барабану, преуспевает отряд «Улей» или нет (Хакетт даже готов предложить Петру Михайловичу более хлебное место), у Призрака есть все основания быть недовольным. Ему нужны обломки Горна.

Поэтому новые владельцы «Вавилона» начинают довольно быстро терять терпение. Как, впрочем, теряет его и Игнатиус…

sad little king of a sad little hill

Нарисуем-ка портреты обоих церберовцев, играющих важные роли в «Царе горы».

Во-первых, это глава дуарского подразделения, закаленный войной Первого контакта прожженный ксенофоб по имени, скажем, Камиль. Хотя расы на матушке-Земле несколько смешались, можно не без уверенности сказать, что он откуда-то с Гавайских островов, ибо суров и бородат почти как кхал Дрого. В последнее время он все чаще и чаще конфликтует со своей second in command белокурой Анникой, женщиной нордической внешности и польского, как мне думается, происхождения. Камиль считает, что надо вытурить «Улей» и Альянс силой. Она, напротив, за поиск мирного решения, потому что Галактика перестала быть ареной политических разборок, поздно делить зоны влияния. Враг — это Жнецы, и точка.

Смысл строить вундервафлю в гордом одиночестве?

К тому же Анника — science officer и мозговой центр этой отдельно взятой церберовской ячейки. Она справедливо полагает, что за долгие месяцы работы узнала всё необходимое для того, чтобы «Цербер» мог с чистой совестью плюнуть на останки Горна протеанского и создать более совершенный его вариант. Она бы с удовольствием убралась наконец из мерзлых галактических ебеней, доложила начальству о достигнутых успехах и принялась за строительство. Однако командная цепочка — вещь серьезная, перепрыгнуть через звено в лице Камиля она не может, а тот намерен выслужиться, вернуть драгоценную находку и надрать десяток инопланетных задниц.

Это проблема Анники номер раз. Ее начальство отказывается поступать разумно.

Проблема Анники номер два заключается в том, что все материалы ее исследований остались на базе, в лаборатории. Когда жужелицы вытурили оттуда всех представителей достославной организации «Цербер», она бежала в спешке — и осталась без собственного инструментрона. Поэтому нечего и надеяться построить Горн.

Думаю, серия начинается с ее сна. Скажем, она идет по тропинке к дверям родного дома на Земле, мир вокруг постепенно скукоживается и чернеет, и в конце концов внутри, пройдясь по подозрительно тихим коридорам, Анника обнаруживает, что члены ее семьи превратились в хасков. Смотрит на свою руку — с каемкой скромного помолвочного кольца — и оказывается, что плоть увивают уже знакомые синие прожилки… Она просыпается в холодном поту, и зритель исполняется сопереживания, глядя, как прекрасная белокурая незнакомка вздыхает и, измученная кошмаром, закрывает ладонями лицо. Потом Анника встает — за окном темно, но ей уже не уснуть — и проверяет почту; компьютер равнодушно сообщает, что никаких вестей с Земли не было и нет; совсем убитая, она нащупывает на стуле одежду… невзрачную форму с церберовским значком.

После этого идет заставка, в течение которой зритель обдумывает, как же это так: оказывается, церберовцы — тоже люди!

Она прогуливается по неосвещенным коридорам «Вавилона», краем уха слышит финал разговора Камиля с вышестоящим начальством (упоминается, что «Улей» пробовал отбить базу, но не преуспел) — и заходит на огонек, чтобы растолковать ему, как глубоко он неправ. Мол, попытки вытурить Альянс ни к чему не приведут, ибо Горн вообще скоро транспортируют в другое место от греха подальше, после чего доступ к нему будет навсегда потерян. Пока «Цербер» мобилизует силы и снова пришлет подкрепление, возможность заполучить если не обломки, то хотя бы данные окончательно растворится в воздухе. Анника считает, что нужно идти на мировую и попытаться заключить с противниками союз: ведь цель — выиграть войну — у них общая, и чем больше они воюют между собой, тем быстрее Жнецы уничтожат всё, что дорого обеим сторонам их беспочвенного конфликта.

Камиль отказывается прислушаться к ее словам: мол, знает он, как отвратителен Альянс и как бесчестны алиены, поэтому сделки недопустимы, да и вообще не пойти бы Аннике к черту со своими еретическими предложениями?

Она и отправляется — только не к черту, а на вражескую территорию. Возвращать свои драгоценные данные.

Тем временем в «Улье»…

Игнатиус, как следует из слов Камиля, провалил операцию по возвращению «Вавилона» и теперь вынужден поставить на затее крест. Он окрылен надеждой на то, что Альянс пришлет подкрепление, но и от этой надежды скоро ничего не остается: капитан прибывшего подразделения, носящий гордый ранг N7, сообщает, что не намерен рисковать своими людьми ради какого-то там второсортного отряда алиенов. Он прибыл сюда исключительно затем, чтобы контролировать транспортировку обломков Горна в безопасное место для их дальнейшего изучения. А «Улей» — что «Улей»? Эффективность у него, похоже, нулевая, вон даже собственную опорную базу отдали подлой вражине и вернуть не могут. Расформировать их — да и дело с концом.

Тем временем адмирал Хакетт, довольный тем, какую партию разыграл своими маленькими шахматными фигурками и как ловко всё прошло с Удиной, выдвигает мысль, что негоже адмиралу Михайловичу прозябать с горсткой солдат в галактических ебенях. Так что на Игнатиуса тяготы сваливаются со всех фронтов: и адмирал не торопится возвращаться, и базу фиг отвоюешь, и Сарен куда-то запропастился. На самом деле это не такой уж страшный для него, опытного вояки, удар, бывали ситуации и похуже, однако очень уж неприятно выходит. Особенно с Сареном — вон сколько надежд, оказывается, подает молодой солдат, а о психологическом его состоянии никто не удосужился позаботиться (как, собственно, и о состоянии Миралы после ее похищения).

Между Чаткой и Игнатиусом разворачивается очередной их прекрасный разговор, причем происходит он в декорациях лаборатории, развернутой прямо вокруг обломков Горна. Однако ход дружелюбной беседы двух товарищей внезапно прерывается нежданным-негаданным появлением шпионки: это Анника, чудом проникшая внутрь базы, неосторожным движением выдает свое присутствие. Естественно, ее ловят и весьма грубо скручивают. Игнатиус готовится приступить к допросу, чтобы выведать у незваной гости все подробности ее вторжения, но тут с ним связывается Фортран и сообщает, что в небе над Дуаром замечен неопознанный корабль. Непорядок! Что делать? Может, сбить от греха подальше? С судном пытаются установить связь, но техника барахлит, выдавая помехи, шумы и скрежеты похлеще всяких Риперов. Наконец вся честная компания по общей связи слышит недовольный голос Ди: мол, чего так нервничать, свои ж летят?

Игнатиус срывается с места и идет бить ей морду, в то время как Чатка остается с Анникой.

Воссоединение жужелиц начинается с уже упомянутой мной сцены следующего характера:

(Игнатиус, теряя контроль от бешенства, хватает Ди за отворот накидки.)
Джуро. Эй, убери от барышни руки.
(С глухим рычанием Игнатиус отшвыривает ее в снег, не снисходя до разговора, и отворачивается.)
Ди. Чтоб ты знал: я не струсила.
Игнатиус. Ты сбежала, поджав хвост.
Ди (поднимается, отряхиваясь). Ты тут столько заготовил обвинений, что мы можем выслушивать их до утра, не сомневаюсь. Вы, поди, времени понапрасну не тратили. Заметно. (Кивает на спешно разбитый лагерь.) Так что если ты надеешься еще вернуть базу, заткни рот и слушай, что я скажу.
Нерис (подходя со стороны лагеря). Это с чего бы?
Ди. Догадайся с одного раза, умница моя.

Ди имеет в виду, что она умнее их всех, вместе взятых (самомнение-то у нее будь здоров), и что она догадалась спереть у гетов маскировочное устройство, которое успешно установила на корабле Джуро. Джуро привычно источает обаяние, делая вид, что они с Квиб-Квиб большие друзья, потому что его к этому обязывают условия сделки: Ди обещала ему вернуть контроль над кораблем, если все пройдет гладко, поэтому волей-неволей приходится поступиться своими принципами и попробовать если не спасти Галактику, то хотя бы внести в общее дело свою скромную лепту. Они собираются, активировав режим невидимости (Стар Треку привет), зайти с тыла, десантироваться и изнутри отключить к чертям собачьим всю охранную систему «Вавилона», чтобы сделать возможным штурм.
Нет, решает Игнатиус, так дело не пойдет, всяким сомнительным кварианцам он эту миссию не доверит. Ему нужно самому присмотреть за ходом операции. Поэтому на задание отправляются трое, а за главного среди жужелиц остается Чатка.

Чатка тем временем беседует с Анникой, которая без утайки выкладывает ему свою довольно здравую позицию и предлагает некую сделку… впрочем, он даже не дослушивает до конца, какую. Нечего слушать всякую ерунду из уст поганых церберовцев.


Многобукав написала я, а ведь впереди еще половина серии как минимум.

Итак, Ди, Джуро и Игнатиус отправляются на свою стелс-миссию и без особого труда десантируются на посадочной площадке родного «Вавилона», откуда проникают в здание. Но некоторое время спустя их, для удобства разделившихся, ловят по одному, связывают и запирают в комнате с очень дружелюбно настроенным Камилем. Поглумившись над ними из любви к искусству, он связывается с жужелицами и Альянсом, предлагая им сделку: мы вам — вашу отважную троицу, живую и невредимую, а вы нам — Горн.

Трижды ха, отвечает представитель Альянса. Еще чего. Обломись, фашистская морда.

Ну вот вам полтора часа на раздумья, говорит Камиль, после чего я прикончу ваших милых алиенчиков. Как уже было в каком-то из многочисленных черновиков этого эпизода: пленников ставят на колени, поднимают оружие; с Ди какой-нибудь мудак (тайный ксенофил, не иначе!) стаскивает шлем, чтобы мы смогли лицезреть ее профиль, Игнатиус весь в крови, раненый, с оторванной наполовину жвалой…

Сильно взбудораженный последними известиями, Чатка возвращается к связанной Аннике и ненароком в ходе беседы осведомляется, насколько суров ее босс. Весьма суров, отвечает она, и вообще его выгнали из армии за крайнюю жестокость, проявленную к алиенам в ходе войны Первого контакта и после нее. Для примера даже рассказывает устрашающий случай из жизни. Чатка бессильно и мужественно ударяет кулаком в стену — и наконец соизволяет выслушать то, что Анника хотела сказать с самого начала.

Сделку она предлагает взаимовыгодную. Ей нужны две вещи: данные ее исследований о Горне и отсутствие помехи в виде Камиля. Альянс получает сами обломки, «Улей» — живых-невредимых жужелиц, Анника — необходимую ей информацию и возможность заняться наконец строительством Горна, не тратя время на попытки Камиля решить все силовыми методами. Если он умрет, она займет место главы ячейки, доложится вышестоящим инстанциям, уберется с Дуара и возьмется за дело ко всеобщей радости.

Не знаю, страдает Чатка муками выбора или нет, но в итоге он соглашается и, пользуясь тем, что его оставили за главного, снова выходит на связь с «Вавилоном». Как человек, в сфере выкупа заложников малоопытный, я смутно представляю себе дальнейшие шаги обеих сторон… Видимо, предполагается, что Чатка лично передаст координаты места, куда намереваются транспортировать Горн, и все сопутствующие сведения, а взамен получит заложников, после чего «Цербер» покинет мерзлые галактические ебеня, а вещи вернутся на круги своя.

Позиции у обеих сторон крайне шаткие. Думаю, Камиль не идиот и понимает, что Чатка попробует переломить ситуацию в свою пользу. Ну правда, жертвовать Горном и жизнями солдат, его охраняющих, ради двух кварианцев, одного кварианца и старенькой базы в горах? Кто на такое пойдет в здравом уме, если только у него нет запасного плана?

План действительно есть. Чатка устраивает Аннике побег, чтобы она могла вернуться к своим, сделав вид, что вовсе не пропадала. Оружие у него на пороге «Вавилона», конечно, отнимут — зато внутри она тайком сможет передать ему пистолет... Полагается, что пуля из него настигнет Камиля в самый ответственный момент, после чего Анника приструнит братьев по разуму и честно выполнит условия сделки.

Тем временем запертые жужелицы, уже успев в деталях обсудить, блефует Чатка или просто сошел с ума (их с Камилем диалог все видели), предпринимают какие-то подвижки в сторону побега. Джуро наверняка приходилось бывать в плену не раз и не два, поэтому он ловко освобождает себя, а затем и других, от наручников и веревок, попутно вырубив охрану. Правда, бежать им с подводной лодки особенно некуда — ведь численный перевес по-прежнему на стороне «Цербера». Тут разворачивается своего рода маленькая побочная линия, где Ди и Джуро пытаются добраться до лазарета, чтобы добыть лекарства для вконец умученного супостатами Игнатиуса: Ди — по добре душевной, а Джуро — потому, что он все-таки полон надежд вернуть кораблик обратно.

Чатка, встретившись с Камилем, в сопровождении вооруженного до зубов эскорта следует к месту заточения пленников. Его бесцеремонно вталкивают в комнату, нехороший человек Камиль заходит следом и — вот ведь разводка! — охрана без сознания, а двух заключенных и след простыл. Он сразу же бросается допрашивать и без того загибающегося Игнатиуса, но в процессе получает от Чатки пулю в затылок.

Под силу ли мне описать последующую движуху? Ди и Джуро возвращаются с медикаментами, но у дверей натыкаются на оставшийся снаружи эскорт и оказываются прижаты к стенке; Чатка бросается им на помощь, однако в его распоряжении один только тяжелый пистолет; ситуация выглядит безвыходной; тут появляется like a boss прихорошившаяся после «побега» Анника, наставляет оружие на самого бойкого из церберовцев и говорит, мол, put your weapon down, everything is under control, и вообще она теперь in charge, потому что, судя по всему, Камиль был грязным агентом Жнецов, индоктринированным до мозга костей. Поэтому Анника была вынуждена втайне воспользоваться помощью «Улья», найти доказательства пагубной связи своего начальника со злейшим врагом и сделать все ради его устранения, пока он не передал все сведения о Горне Риперам.

Пока Ди приводит в порядок Игнатиуса добытым в лазарете медигелем, Чатка выполняет свою часть сделки и передает Аннике ее инструментрон, между делом осведомляясь: почему она с самого начала не сказала ему, что подозревает Камиля в подобных непотребствах?

Да потому, что это ложь, говорит Анника.

Нет никаких доказательств, поясняет она. Всё сфабриковано. Нужно же ей чем-то оправдаться в глазах подчиненных и руководства?
На этом история о том, как отряд «Улей» был разлучен с базой «Вавилон», подходит к концу. Ди выходит на балкончик, где Джуро дышит свежим воздухом, и легким движением омнитула возвращает ему контроль над кораблем; Игнатиус, вопреки ожиданиям общественности, не упрекает Чатку ни единым словом; Анника дает товарищам по команде приказ оставить «Вавилон»; и таким образом всё наконец возвращается в прежнюю колею. Большей части жужелиц совершенно непонятно, как удалось освободить базу, какую роль сыграл в этом Чатка и куда исчезла белокурая пленница. Так или иначе, дело сделано. Альянс благополучно транспортирует обломки Горна, «Цербер» где-то за кадром начинает строительство своего собственного, «Вавилону» предстоит большой ремонт, а Петру Михайловичу, Шеймусу и Зои — длинная дорога до мерзлых, галактических, родных до боли ебеней. По идее, поскольку вопрос сложных взаимоотношений с Альянсом по-прежнему кажется неразрешенным (события «У тебя за спиной» и их последствия я имею в виду), можно было бы протянуть сию хитро сплетенную ниточку прямиком в пятую серию, но там уж все зависит от воображения Винни.
Я все думала, какой сценой закончить серию, но пока не решила, предложения принимаются.

На этом у меня всё. Пойду возьму с полки пирожок.

@темы: сценарий

---

[Feuille Morte]

Внезапно Сарен и Миралочка сильно похорошели, как только я попробовала новую штуку для рендера.
Ну и Ди с Чаткой тоже.

запись создана: 07.01.2013 в 06:34

@темы: творчество

---

s01e04

[Feuille Morte]

Пока я колесила по Москве, сюжет четвертой серии не шел у меня из головы.

Данила-мастер и его каменный цветок.

У нас есть некая критическая точка на «Вавилоне», когда бедные церберовцы, не сумев ни выпытать у пленников ценную информацию, ни сторговаться с Альянсом, решают от них избавиться, ставят на колени, поднимают оружие; с Ди какой-нибудь мудак (тайный ксенофил, не иначе!) стаскивает шлем, чтобы мы смогли лицезреть ее профиль, Игнатиус весь в крови… В общем, всё очень зрелищно. Тут Джуро наконец соглашается сотрудничать — и это не вызывает ни удивлений, ни подозрений, потому что отношения между жужелицами накалились до предела, и ясно, что добра они друг другу не желают.

— Ладно, чего вы хотите? — спрашивает Джуро.

— Мы хотим, — отвечает дамочка-начальница (а то всё мужики, мужики, ну ей-богу…), — чтобы ты вернулся в лагерь и оставил там девайс с паралитическим газом. После этого «Цербер» нагрянет с визитом и транспортирует останки Горна куда подальше.

— О’кей, — согласен Джуро. — Отличный план.

Только кварианочку, мол, в живых оставьте — у него с ней свои счеты.

В общем, несколько минут все, включая зрителей, уверены, что такого подонка свете еще не видывал. Он, однако, ломает шаблон и выданный девайс активирует не сходя с места: благо ему со встроенной в скафандр системой фильтрации воздуха хоть бы хны. Газ, впрочем, распространяется только по одной отдельно взятой комнате — а ведь остаются другие церберовцы по всему «Вавилону»...

Тут, в общем, моя фантазия снова стопорится. Мда. Это то, что придумалось вчера в электричке.

Что-то с этой серией не так, в общем. Ей то ли не хватает драмы и развития отношений, то ли подсюжета, то ли другого состава действующих лиц… Я тут подумала, может, эти события вообще глазами церберовцев показать? Сместить фокус с «хороших» на «плохих». На ту самую дамочку-начальницу и ее подчиненных. Будет любопытно. К тому же мы решили не выставлять «Цербер» злобной безликой организацией, и такой поворот однозначно пошел бы нашему решению на пользу. И события «У тебя за спиной» можно было бы затронуть с другой точки зрения. Короче, попробовать примешать чуточку политики, амбивалентности и, как бы сказала Верочка, дихотомии добра и зла.

Про дамочку известно, что она нордическая блондинка.

Что было раньше:

Геты, кварианцы, машины Судного Дня, пара диалогов и один недописанный мини.

Расклад на начало сезона.

Так вот, Ди, Джуро и Двести девятый. В первой серии их приключения заканчиваются на фазе «Пролетая над бывшей кварианской колонией, оккупированной гетами, она [Ди] из-за обстрела не справляется с управлением и вынуждена совершить аварийную посадку на планету». Хотя вообще-то, судя по диалогу, она передала штурвал Двести девятому… это я сейчас поправлю в вики тогда.

Джуро. И ты даже на войну за ней пошел.
Двести девятый. Мы приняли такое решение, поскольку возможность изучить одного из создателей предоставляется исключительно редко.
Джуро. У меня бы мурашки по телу бегали не переставая, «изучай» меня какой-нибудь гет.
Двести девятый. Вы не понимаете. Геты стремятся к совершенству через познание мира, однако потенциал искусственного интеллекта и наших платформ ограничен. Мы считаем нужным заботиться о создательнице Ди, потому что это единственное, что мы можем дать взамен.
Джуро. Взамен чему?
Двести девятый. Возможности преодолеть ограничение.

Собственно, приземляются на самом деле два корабля: тот, который принадлежит Ди, и отбуксированный им корабль Джуро. То ли геты понимают, что у них гости, и врубают зенитки, чтобы гости, не дай бог, не улетели; то ли обнаруживается, что оба корабля не в кондиции (посадка была не слишком мягкой), а детали для ремонта можно найти только на гетской базе; то ли и то и другое — но Ди и Двести девятый отправляются на задание.

Там, на базе, обстоятельства вынуждают их разделиться: Двести девятый, скажем, идет отключать орудия, а его любящая создательница — воровать гетское добро.

И всё бы ничего, но тут приходят геты, почуявшие, что нехорошие органики тянут лапки к их системам. Двести девятый оказывается отрезан от Ди — он не может разблокировать закрытые ими двери, — а она в одиночку отбивается от хантеров, огнеметчиков и всех прочих обожаемых нами товарищей. Сейчас ой как пригодились бы таланты Джуро! Но связь с кораблем установить не получается, и доносится одно лишь шипение.

Двести девятый сквозь прозрачную дверь вынужден совершенно беспомощно смотреть, как Ди окружают геты. В конце концов он связывается с ней и произносит прочувствованную речь: создательница, мы не видим иного способа помочь тебе, кроме как подключиться к всеобщей сети и получить риперский код — тогда наши способности многократно возрастут, мы наконец сможем взломать замок и освободить тебя. «Ты с ума сошел!» — заявляет Ди, отстреливая вражин из-за укрытия. Одна мысль об этом приводит ее в ужас: во-первых, она любит и ценит Двести девятого таким, каков он есть, а во-вторых, кто гарантирует, что он под влиянием Жнецов не выстрелит первым делом в нее?..

«Мы полагали, что ты веришь нам, — заявляет тот с интонацией, в которой, если очень-очень постараться, можно различить нечто вроде грустной усмешки. — Мы никогда не причиним тебе вреда и не позволим другим».

«Я не за себя боюсь, глупый, — едва ли не со слезами отвечает Ди. — Я не хочу потерять тебя. Что станет с твоими воспоминаниями, чувствами, опытом?..»

В общем, видно, что у этих двоих самая настоящая Любовь с большой буквы.

Двести девятый, не слушая ее возражений, отключает омнитул, обрывая связь, все-таки загружает риперский код, открывает дверь в тот момент, когда другие геты уже окружают его создательницу… и застывает в дверном проеме с оружием в вытянутой руке. В течение нескольких мучительных мгновений Ди (а вместе с ней зритель) не знает, в кого он собирается выстрелить, в нее — или в них.

Ну, как мы выяснили недавно, Двести девятому-то прекрасно известно, что код на его независимость не влияет. Геты не потому пошли за Риперами, что те их перепрограммировали, это их собственное решение. Получив код, Двести девятый выясняет причину этого решения: мол, некий Девайс Судного Дня сказал, будто конфликт между органиками и синтетиками неминуем. Заинтересовавшись этим девайсом, он вскорости откланяется, узурпировав корабль.

Так вот, когда после стремительной схватки Двести девятый и пытающаяся отдышаться Ди сидят за одним укрытием плечом к плечу, оказывается, что это не конец, а только начало: отцвели цветочки, ягодки впереди! Вдвоем им приходится сдерживать, простите меня за мультиплеерный сленг, очередную волну, да еще с праймами; Ди снова пытается достучаться до Джуро, а тот уже договорился, что и Ди, и ее кораблик доставит на Омегу, получит за это деньги и будет жить королем…

Когда надежда на спасение у Ди и Двести девятого совсем уж тает, Джуро эффектно появляется и сражает прайма до невозможности красивым, четким, аккуратным хэдшотом, который заставляет зрительниц дрожать в порыве экстаза, восхищения и обожания.

Всё. Зенитки отключены, материалы для ремонта добыты. Первым чинят корабль Ди, и тут-то Двести девятый сообщает, что у него неотложные дела. Вообще говоря, Двести девятый много врет. Он не рассказывает Ди всей правды о произошедшем в «Элементах доверия»; он умоляет ее вернуться в Мигрирующий флот, но причины его просьбы смутны; наконец, он не сообщает ни о риперском коде, ни о Девайсе, а выдумывает для своей отлучки совершенно левую причину — мол, хочет вернуться к своим на Раннох и посмотреть, можно ли что-нибудь сделать для прекращения войны… Когда-нибудь, этак в сезоне третьем, тайна вскроется, и Ди будет, мягко говоря, поражена и разочарована, потому что их отношения, казалось бы, всегда строились на доверии, взаимопонимании и честности…

Так вот. Ди и Джуро остаются одни на его корабле.

Тут идет мини, который я не дописала:

***
За последние сутки Джуро имел удовольствие убедиться, что его спутница из чокнутых, притом из худшего подвида: такие не без успеха косят под нормальных, хотя сами давно распрощались с крышей. Мало того, что она таскала за собой гета! Тот потом свалил восвояси, и на том спасибо. Но после этого она плюхнулась в кресло пилота принялась перелопачивать засоренную вирусами систему с виртуозностью первоклассного, мать ее, хакера. Программный код возникал будто бы сам собой. Его новая подружка без труда перемножала в уме многозначные числа и строила такие навороченные комбинации, что за каждую попытку понять их Джуро платился приступами головной боли.

Самым скверным было то, что ему не надоедало следить, как пальцы Ди с хирургической точностью летают над голографической клавиатурой, заполняя прогрызенные троянами бреши. Все-таки не каждый день наблюдаешь гения.

Джуро поймал себя на том, что меланхолично отбивает ритм на подлокотнике капитанского кресла (Ди включила музыку: сказала, что у нее завалялся диск из коллекции некого «Петра Михайловича», ее босса, который нынче числился, похоже, в мертвецах). До смерти надоело сидеть без дела! Они торчали на месте уже сутки, а ремонт всё не продвигался. Поставленные на повтор песни навязли в ушах. Наверное, он тоже был из чокнутых, этот ее босс. Никто уже не пишет музыку на допотопные диски и флешки.

В своей маленькой войне с бортовым компьютером Ди на сей раз потерпела поражение. Выдав сквозь зубы несколько незнакомых Джуро, но, вне всякого сомнения, весьма непристойных ругательств, она с досадой саданула по приборной панели и отвернулась.

— Ты будь понежнее с моей скорлупкой, что ли, — фыркнул Джуро, оскорбленный в лучших чувствах. — В чем она на этот раз провинилась?

— Да ни в чем, — махнула рукой Ди. — Сообщение я пыталась отправить… своим.

— Здесь ни одного коммуникационного буя нет. — Джуро виновато пожал плечами. — Ты за Вуалью Персея, помнишь?

На самом деле, если начистоту, за Вуалью Персея не было ни одного нового буя. Старые, возведенные в окрестностях Ранноха и кварианских колоний еще до войны, по-прежнему функционировали, но все они требовали использования особых частот и кодов доступа, которые в пространстве Цитадели считались устаревшими вот уже лет триста. Контрабандисты и пираты, вынужденные скрываться за Вуалью от правосудия или собственных бывших дружков, знали эту маленькую хитрость и частенько к ней прибегали. Джуро, не без оснований считавший себя едва ли не лучшим представителем бесславной когорты преступников, тоже. Однако делиться секретом не собирался: еще чего! В своде его правил пункт, гласящий, что в выигрыше всегда тот, кто владеет информацией, числился под номером одиннадцать.

Ветер неслышно скребся в стекло песчинками-когтями. Джуро не соврал Ди, когда сказал, что его родители мечтали очутиться на Раннохе. Но он ни словом не обмолвился, что его самого идея осесть на какой-нибудь планетке нисколечко не привлекает. Честность вообще никогда и никому не идет на пользу (по крайней мере, так звучало правило номер девять). Впрочем, Ди тоже не горела любовью к утраченной родине. Благовоспитанная кварианка, застряв на земле предков, пусть даже в богом забытой колонии, первые пару часов охала бы не переставая. Ди рот держала на замке. Не любила пустых разговоров.

Пока она пыталась починить систему, Джуро то слонялся по кораблю, то околачивался рядом, придумывая темы для вялотекущей беседы, даже помощь предлагал — но закончилось тем, что Ди заставила его держать тяжеленую, весом в тонну, металлическую заслонку, пока сама она, почти целиком исчезнув под приборной панелью, разбирала его суденышко по винтику. Вылезла ввся перемазанная машинным маслом и унигелем, любо-дорого смотреть.

Интересно, раздумывал Джуро, с чего вдруг «Синие светила» назначали такую непомерную цену даже не за ее голову, а за нее саму? По всему выходило, что Ди им крупно задолжала или увела что-нибудь ценное прямо из-под носа. Тех, кто просто портит наемникам кровь, живыми брать не стараются — их отстреливают, как бешеных зверей.

На деньги, которые Джуро предложил за Ди его давний осведомитель с Омеги, толстый Смайли, можно было подлатать корабль и жить королем. Поговаривали, правда, что через пару лет война не оставит в Галактике камня на камне, так что строить далекоидущие планы не имело смысла. Джуро вообще не надеялся умереть в почтенном возрасте. Живи сегодняшним днем, гласило правило номер пять. Вчерашний вычеркни, о завтрашнем… не говори, не спрашивай, не задумывайся. Нет никакого «завтра» в мире, крошащемся на куски.

То, что к тридцати четырем годам Джуро, не заработавший честным образом ни одного креда и не обременяющий себя планами, до сих пор не распрощался с жизнью, выдавало в нем баловня фортуны. Злопыхатели подыскали бы другое словечко: труса.

Ну и славно. Труса так труса. Смельчаки, романтики, борцы за справедливость в системах Термина, где честь давненько стала бросовым товаром, получали пулю в лоб или нож под ребро. Чокнутые, что ни говори. На Омеге, грязнейшей из космических свалок, убийство считалось делом повседневным, а преступление — едва ли не ежечасным. На вершину пищевой цепочки попадали те, у кого не дрожали руки и не саднила совесть. Храбрецы чаще попадали в канавы. Нередко — по частям.

Держи благие намерения в уезде — это было правило номер четыре.

Поэтому он не думал, что «Синие светила» сделают с Ди после того, как отстегнут ему причитающиеся кредиты. Если у нее накопились должки — найдут способ выколотить. Если дело более личное… Ну, для начала — пальцы переломают. Да хоть каждую кость! Это его не касалось, как не касалась бессмысленная война гетов с кварианцами и всего мира — со Жнецами.

Ди проделала с бортовым компьютером еще несколько не поддающихся описанию манипуляций. Панель откликнулась россыпью просыпающихся огоньков на галактической карте. Они медленно расцветали в полумраке небесно-голубыми и зелеными точками, похожими на брюшки светлячков.

Глядя на дело рук своих, Ди остановилась на выходе из рубки. Джуро устал бездельничать, а вот она, похоже, устала работать и была намерена завалиться спать.

— Штурвал свободен, капитан, — отрапортовала она с непревзойденной ироничностью, прекрасно понимая, что из него такой же капитан, как из его шхуны — военный крейсер. — Координаты я скинула.

— С ума сойти, как ты домой рвешься. Тебя кто-нибудь там ждет? — полюбопытствовал Джуро, разверну к ней кресло. Так рвутся к любовникам или большим деньгам — но не на войну.

— Только чтобы открутить мне голову, — сказала Ди серьезно. — Имеют право.

Шанти потерлась о ее ногу и длинным языком обвила голень, ласкаясь. Соскучилась по обществу, бедняга.

Хозяина ей мало, значит.

— Что ты там вообще забыла, на фронте?

Джуро спрашивал не из праздного любопытства. После того, как Райан объявил, что возвращается в Альянс, пусть там с него хоть десять шкур сдерут, а за Райаном свалили остальные, этот вопрос их бывшего капитана живо интересовал. Что, неужто у всех взыграло чувство долга? Патриотизм проснулся? Бастарды, преступники, контрабандисты, вот кто они были. Те, кто на каждом повороте обходит пресловутых смельчаков, романтиков и прочих борцов за справедливость, не умеющих жить для себя.

Сумрак, царящий на обшарпанной палубе, обволакивал худощавую фигурку Ди, как черный потрепанный плащ. Джуро поднялся и в несколько шагов оказался рядом с ней. Ему действительно хотелось послушать, что Ди скажет.

Но она, судя по всему, тоже была не из любителей пооткровенничать.

— Может, мне просто нравится адреналин. Об этом ты не думал?

— Я видел, как ты стреляешь. Так что, признаться, нет.

— А ты отличный снайпер, — нехотя призналась Ди, поднимая голову. Он многое бы отдал, чтобы увидеть сейчас выражение ее глаз. — Мы бы с Двести девятым не справлялись. С чего такое благородство, позволь узнать?

— Может, я просто по натуре рыцарь.

— Точно. Благородный капитан пиратского корабля.

— Моя страсть к геройству и девушкам в беде нарушает законы природы, согласен.

— Я починила твою посудину, — хмыкнула она. — Это, поверь, тоже нарушает законы природы. Так что мы квиты.

Джуро только-только хотел сказать, что он, между прочим, спас им жизнь, и ей, и этому ее гету, но Ди, скользнув на прощание пальцами по его руке, исчезла в черной утробе корабля. Шанти посеменила за ней, пыхтя от радости. Джуро остался один.

Он был один на корабле четыре месяца.

***

Джуро напрасно думает, что может обмануть Ди. Ди все же, «мать ее», гений, а не кто-нибудь… Пока они ныкаются в каком-нибудь поясе астероидов, дожидаясь момента, когда можно будет проскользнуть в ретранслятор (за иллюминатором разворачивается подлинная военная драма, такая, что ой-ой-ой!), она обнаруживает, что сообщения с корабля таки посылались, несмотря на заявленное отсутствие коммуникационных буев.

У них происходит не очень приятный разговор. Ди рассказывает Джуро о том, почему «Синие светила» не дают ей покоя. Джуро — делать нечего, у нее карт на руках больше! — признается в своих недобрых помыслах. Так что летят они в итоге не на Омегу, а вовсе даже на Дуар.

На Дуаре, и это уже в последней серии про «Цербер», их ждет теплый прием такого плана:

(Игнатиус, теряя контроль от бешенства, хватает Ди за отворот накидки.)
Джуро. Эй, убери от барышни руки.
(С глухим рычанием Игнатиус отшвыривает ее в снег, не снисходя до разговора, и отворачивается.)
Ди. Чтоб ты знал: я не струсила.
Игнатиус. Ты сбежала, поджав хвост.
Ди (поднимается, отряхиваясь). Ты тут столько заготовил обвинений, что мы можем выслушивать их до утра, не сомневаюсь. Вы, поди, времени понапрасну не тратили. Заметно. (Кивает на спешно разбитый лагерь.) Так что если ты надеешься еще вернуть базу, заткни рот и слушай, что я скажу.
Нерис (подходя со стороны лагеря). Это с чего бы?
Ди. Догадайся с одного раза, умница моя.


Тем не менее, Ди и Джуро предстоит участвовать в захвате «Вавилона». Пытаясь закрыть логические бреши (что, у Альянса других кораблей не нашлось?!), я придумала следующее: Ди стащила у гетов систему маскировки-невидимости, ну вот как у наших любимых хантеров буквально, поставила ее на джуровскую скорлупку и теперь может проникнуть на базу, чтобы отключить там оборонную систему, создать хаос и тем самым — позволить жужелицам начать штурм… Джуро, конечно, счастлив.

Самое удивительное, что он, может, действительно доволен. Какое-никакое, а все-таки — общество. Развлечение.

Ну, тут штурм, ля-ля тополя, Джуро делает благородное дело, а потом наконец забирает свою скорлупку и проваливает, и мы не видим его вплоть до той самой серии, где Ди решает найти пилота, который отвез бы ее за Вуаль Персея и помог вызволить Двести девятого. Почему и откуда его надо вызволять, какое отношение к этому имеет Вита — пока неясно (дай бог пока первые серии написать!..), но они оба к тому моменту уже получили по пророчеству от Девайса Судного Дня и очень этому рады.

запись создана: 23.12.2012 в 02:05

@темы: сценарий, творчество

---

[Feuille Morte]

Из дома не успела написать, поэтому с телефона буду кратка: мультиплеер? Мультиплеер! Мы соскучились.

@темы: ля-ля тополя

---

s01e08-09

[Feuille Morte]

Я начала серию на вики и поняла, что мне нужно поступить как обычно, то есть структурировать сценарий «по-домашнему». А то запутаюсь.

Итак, «Лабиринт».

Зои приезжает в колонию.

Они с Сарой осматривают тела. Убийства хладнокровные, жестокие, однотипные, ничем не мотивированные и, казалось бы, несвязанные. Натыкаются на умирающего и надеются получить от него приметы убийцы, но тот уходит в мир иной раньше, чем успевает рассказать правду. Почему умер не мгновенно, как остальные? — Загадка.

На самом деле — потому что у убийцы, то есть Натана, в самые неожиданные моменты сбоит программа. Давеча Гога попытался снова, на сей раз по обоюдному согласию, вернуть ему память, но процедуру до конца не довели: пациенту в процессе становится слишком плохо, а Гога, добрый мальчик, котеночек, не может причинить любимому столько боли. Однако какие-то внутренние блоки оказываются повреждены, и периодически у Натана случается глюк: вылезают имплантированные «Цербером» программы, которые велят — убей-убей-убей.

Это всё потому, что Натан настолько хорош, что из него тайком делали идеального солдата, дабы наплодить потом копии.

Он убивает, забывает об этом, снова убивает.

Во время последнего убийства у него в голове щелкает, он понимает, что сделал, и тащится, раздавленный грузом правды, в Гогину обитель. Гога, переволновавшись, появляется на месте преступления и ведет себя несколько подозрительно. Зои наведывается к нему «на хату», чтобы поговорить по душам, но Натана к тому моменту и след простыл. Зато Гога сидит и в одиночестве починяет примус — подозрительный девайс из серого ящика и прикрепленной к нему неведомой фантастической херни. Сара велит Гогу вязать и тащить на допрос.

На самом деле Гога известен как заключенный довольно послушный, и вообще у него доверчивые карие глаза олененка Бэмби. Сара и Зои играют в детектива Беккет и устраиваю на радость телезрителей настоящую серию «Касла». Возможность — была! Алиби — нету! Виновен? Но мотива, правда, нет тоже. Орудие убийства? Не найдено. (Я думаю, у Натана такие красивые клинки, «спрятанные» в руках, как у Дженсена.)

Гога, тем не менее, отказывается сдать настоящего убийцу. Комендант убеждена, что он кого-то покрывает, тем более что рядом с «примусом» находят следы крови последнего из убиенных. Допрос длится долго, показывают его со смаком: следователи в лице Сары и Зои то приходят, то уходят, увещевают бедного Гогу, пытаются понять его, предлагают сделки, играют в хорошего и плохо полицейского (а Зои ведь, согласно ее статье на вики, хотела когда-то поступать в полицейскую академию. Мечты сбываются!). В это время у мирно разгуливающего на свободе Натана случается очередной сбой, но на сей раз — на публике, так что сохранить инкогнито ему не удается. Тайна раскрывается без всякого участия Гоги, который не сдавал возлюбленного до последнего и героически отказывался объяснять, при чем тут серый ящик. Натана хватают.

Снег, кровищщща, всё очень красиво.

«Лабиринт» на этом заканчивается.

Тут пока нет моей любимой сцены, где Сара ломает Гоге пальцы, а потом запястье. Она в «Нити Ариадны».
Зато есть другая — где наши любовники стоят в полутемной комнате, в глухом отчаянии соприкасаясь лбами, руки Натана в чужой крови, и его пальцы оставляют на щеке Гоги красный след.

Резюме по мотивам дискуссии о Гоге Борщевском, Натане, Шеймусе, агенте Сторсоне и гомоэротике в сериале «Улей».

В общем, записываю.

В вики сказано, что Шеймус принимал участие в миссии с рахни в 2182 году.

Некто агент Сторнсон к этому времени был более чем успешным церберовским ученым, нейрохирургом, который возглавлял собственную исследовательскую ячейку. Он разработал некий алгоритм, способный путем манипуляции с мозгом переписывать и видоизменять воспоминания. «Церберу» это полезно. Думаю, что в результате возможности применения такого алгоритма были бы очень широки. Стереть ненужное. Записать поверх то, что удобно. Замаскировать своего агента под личиной противника. Превратить противника — в союзника.

Короче, мечта.

В какой-то момент Сторнсон чувствует, что инициатива Призрака идет в разрез с его личными убеждениями, и решает скрыться, уничтожив большую часть наработок. Чтобы избавиться от настойчивого внимания «Цербера», он разворачивает довольную сложную аферу, в результате которой агент Сторнсон должен на время исчезнуть из поля зрения бывший коллег.

Допустим даже, это сам Сторнсон обходными путями сдал свою ячейку Альянсу. Те пришли, устроили бедлам, нехороших ученых — порубили в капусту, эксперименты — пресекли. Из лабораторий забрали только подопытного — малость тронувшегося крышей Шеймуса Харпера.

Некто Шеймус Харпер действительно существовал, как вскоре выяснили солдаты. У него были сестра, мама и папа, за плечами — годы военной службы, в общем, всё, что мы знаем из квенты и страницы в вики. Однако кончилась история лейтенанта Харпера печально: на одном из церберовских операционных столов. Сторнсон, видимо, как-то нахимичил, чтобы в альянсовской базе была его фотография и прочие атрибуты (ДНК, биометрические показатели). Вряд ли он собирался долго пробыть в этой личине и заделаться военным — но алгоритм сработал некорректно, и новая личность сторнсоновскую подавила почти полностью.

Так «лейтенант Харпер» оказался в строю. Постановили: к службе — пригоден.

Потом ему посчастливилось оказаться вместе с Кайденом на операции, которая снова столкнула его с «Цербером». Паттерн в голове Сторнсона окончательно дал сбой, новые воспоминания искали почву, чтобы в ней укорениться, и потому сознание нарисовало среди жертв эксперимента его мать и сестру. С другой стороны, Шеймус ухватился за услышанную от кого-то фамилию «Сторнсон» и двинулся крышей еще и на этом…

(Мне сложно представить, чтобы эта операция была изначально спланирована Сторнсоном для закрепления результата. Слишком хлопотно, слишком много ненужной жестокости. Скорее, фатальная случайность.)

Карьера его в вооруженных силах сложилась не лучезарно. В конце концов лейтенанта Харпера со службы выгнали. А после настойчивых просьб, учитывая войну со Жнецами, взяли обратно, и отправили в «Улей», чтобы хороших солдат на такие дурацкие инициативы не тратить.

По долгу службы Шеймус периодически бывает в дуарской исправительной колонии — у них, как уже говорилось, общий канал снабжения, потому все припасы поставляются в вотчину Сары Каттерфельд. Потом ящики с медигелем, термозарядами и гречкой отвозят на «Вавилон». Кто-то из заключенных сболтнул другому, что видел якобы Сторнсона, молва поползла и в итоге через третьих лиц доползла до Сары, через нее — до Альянса, через Альянса — до Кайдена Аленко, ну а уж потом — до Шеймуса.

Который, не будь дураком, пошел разбираться.

В итоге заварушка, видимо, не укрылась от внимания Призрака, слухи поползли дальше, и спустя четыре года ТИМ наконец сообразил, что ценные разработки по интересующему его проекту не окончательно исчезли: они погребены под новой личностью его бывшего агента Сторнсона, которого нужно бережно подвести к тому, чтобы он всё вспомнил.

Итак, четыре года.

Примерно четыре года назад Натан как раз расстался с Гогой и направился прямиком в «Цербер». Там он добровольно подвергся некоторой доработке со стороны местных ученых, тащивших в дом всякую риперскую пакость. А вот стирание памяти добровольным не было: стараясь вытравить лишнюю информацию из его головы, ученые устроили Натану самую настоящую амнезию, в результате которой он позабыл свои церберовские грешки и Гогу, а также вообще потерял ориентацию в пространстве. Он начал было постигать всё заново, с готовностью потребляя информацию, которую ему скармливали, но попался в руки Альянса и пошел за свои преступления под суд.

Меж тем его воспоминания очень пригодились бы Кайдену и Шеймусу, которые вместе расследуют всяческие эксперименты по индоктринации и созданию суперсолдат. Я так подозреваю, что они попадают на ту самую базу, где Натана в свое время и усовершенствовали, и облучали, и чего еще только не. Ради разнообразия: это не наземная база, а космическая, брошенная, однако, за ненадобностью (эксперименты потом перекочевали в Святилище).

Кайден и Шеймус находят всякие интересные запчасти. Приходит на память эпизод TNG, где Дейта находит голову своего брата-близнеца Лора и нежно так берет ее в ладони… Жутко? Жутко! Хотел бы Натан узнать о себе нечто подобное? Наверное, его потому и подвергли процедуре стирания памяти, что хотели стереть этот момент незапланированного столкновения с собственными клонированными… частями.

Но системы безопасности еще работают, и Кайден с Шеймусом оказываются заперты в отсеке с весьма и весьма ограниченным запасом кислорода. Им нужен код доступа, чтобы выбраться на свободу. Код мог бы сказать Натан… но — забыл.

Их с Гогой эксперимент снова не увенчался успехом. В результате Гога, пойманный на горячем, сидит в застенках у Сары, отказываясь выдать своего сообщника. В помощь Саре присылают Зои, потому что дело, так сказать, глубоко личное, а она единственная на Дуаре представительница Альянса (Петр Михайлович не в счет, а Шеймус на задании).

Видимо, думаю я сейчас, Гогу поймали с тем же оборудованием, которое уже находили в «Жатве». Сара и Зои равно плохо представляют себе, для чего оно нужно, и бьются над разгадкой. Зои в «телефонном разговоре» описывает происходящее Шеймусу, а Шеймус ей такой: да это банальные инструменты для нейрохирургических манипуляций с синапсами, но, впрочем, кто я такой, чтобы разбираться в таких высоких материях?

Гога в процессе допроса таки ломается и рассказывает про Натана примерно тогда, когда в маленькой миссии Шеймуса и Кайдена наступает пц. Становится ясно, что путь к их спасению лежит через память бывшего Гогиного любовника.

Заканчивается всё хорошо, а впрочем, может, и не очень.

Кайден и Шеймус спасаются и даже, наверное, получают наводку на некое «Святилище» (фиг знает, что это такое и где его искать; это мы с вами уже в курсе, что где-то в Святилище Сторнсон запрятал свою чудо-машину, способную вернуть ему разум). Натан наконец что-то вспоминает, но он едва ли этому рад, да и вообще он едва живой после мучительных экспериментов, потому что в процессе было мучительно больно. У Гоги сломаны пальцы на левой руке и запястье, и он тоже не в восторге, потому что боль Натану, физическую и душевную, в конечном итоге причиняет именно он. К тому же всем неловко — если Сара и Зои видели содержимое серого ящика, то, как и наш уважаемый зритель, обнаружили там довольно пикантные эротические сцены.

Уф. Поправьте меня, если я что-то упустила, а главное, скажите, если это не состыкуется с тем, что мы обсудили, или препятствует дальнейшим планам.

По моим прикидкам, это серии восемь и девять, до возвращения Двести девятого в стан «Улья».

запись создана: 05.12.2012 в 02:30

@темы: сценарий

---

Ля-ля тополя, всякая потебня

[Dark Star]

Список дел, которые нужно провернуть до после деанона, все увеличивается и увеличивается. О_О

уже сделано

• «Сквозь тернии»
Я бы добавила диалог, в котором упоминается, что «Улей» сослали на ту же планету, что и преступников. По-моему, это очень милая деталь.

• «Жатва»
Синопсис бы поправить. Во-первых, он слишком уж коротенький и лаконичный сейчас, во-вторых, раз уж мы решили заменить колонистов преступниками, может, кто-то из преступников съедет с катушек? Он-то и устроит резню, или секту. Или и то, и другое. )

• «Старые распри»
Я бы добавила еще один диалог между Игнатиусом и Фортраном, в котором первый пытается подбодрить саларианца после фиаско с «Атласом» и будто невзначай спрашивает, не хочет ли последний в чем-либо признаться. Фортран, помявшись, отвечает, что нет, не хочет. )
Алсо, скриншот Зои прекрасен, но, увы, он совсем не в той цветовой гамме!

• «Дружественные визиты»
Во-первых, синопсис совсем уж куцый, во-вторых, как минимум скриншот бы запилить. )

• «Тень на стене»
Скриншот бы.

• «Разоренное гнездо»
Либо в синопсисе, либо в диалогах нужно упомянуть о том, что Саймон находит в снегу таинственный артефакт и преподносит его Ферро, а та забывает сферу в столовой, или на кухне.
Алсо, местных жителей, что жалуются на молотильщика, можно заменить на ученых из саларианско-азарийского комплекса.

• «Глаз урагана»
Сюда хорошо бы вставить диалог Фортрана и Нерис, из которого видно, что Фортрану принятие решения дается с трудом, в то время как Нерис перекладывает это бремя на его плечи совершенно спокойно: он ведь старше ее по званию.

• «Три девицы под окном…»
Скриншот бы.

• Ис

• «Геранон»

• создать отдельный инфобокс для фанфиков, чтобы красиво их оформить

• может, запилим уж страничку про Сару Каттерфельд? Но это не критично, так как ее будет больше во втором сезоне. Я уже придумала классный диалог для нее и Петра Михайловича.

• дописать краткие описания для статей

• неплохо бы запилить парочку статееек про различные долины/моря/пр. Дуара. А то тюряга у нас в Море Надежды, а «Вавилон» и «Геранон» — в вакууме.

• было бы неплохо доработать страницы Персонажи: члены отряда «Улей» и Персонажи: второстепенные. На вторую нужно запилить иконки для персонажей (пока их трое: Шепард, Джуро и Сара). Можно подумать над текстом, если он нужен.

• я уже упоминала мою любимую страницу «Эпизоды»? Я бы переименовала ее в «Список эпизодов» и запилила туда какой-нибудь небольшой, но сопровождающий текст.

• «Улей» (новеллизация)

• «Улей» (сериал)

• страничку про Кайдана Аленко бы

• было бы здорово написать страницу про «Цербер» (Наташа хотела) и, может, что-то про их базы. Тем более что во втором сезоне артефакт увезут и сюжетная линия, связанная с «Цербером», во втором сезоне всплывать не должна... Для баз, наверное, не стоит отдельные страницы пилить. Просто перечислить их, написать, какую роль они играют в сюжете — и хватит.

• «Перевал»
Ну, тут вообще всю статью писать надо.

• «К звездам»
Суда бы скриншотег и диалоги. ) Во-первых, встречу Игнатиуса и Сарена после подвига последнего обязательно надо описать, ведь Сарен срывается там, и он шел к этому весь сезон. Во-вторых, я бы запилила диалог Чатки и Ди под самый конец, когда она уже улетает с Двести девятым. Нерис и Фортран — наверное, опционально.

• теперь, когда мы пилим в вики фанфики, надо бы:
— вычитать уже имеющиеся
— добавить драббл про Ксада Ишана
— запилить всем баннеры
— мне — дописать мой про Чатку и Джи (ха-ха)

• «Элементы доверия»
Сюда так и просятся два диалога: во-первых, между Игнатиусом и Витой, из которого ясно, что она поначалу приставила пистолет к его затылку (люблю этот момент!), во-вторых, разговор с Двести девятым либо о нем: о лжи, доверии и пр., и пр.

• Статья про фандом и все, что она в себя включает:
— обзоры
— обои
— кинк-фесты
— что мы там еще придумаем
• мне бы забацать страничку о местности, в которой расположены пирамиды и обломки протеанского Горна (и, соответственно, базы Цербера)
• защитить все страницы (ха!)
• «Романтические арки»
• «Обломки Горна ля-ля тополя на Дуаре лежат в снегу».

А вот синопсисы первого сезона, которые заставляют меня плакать кровавыми слезами, вкупе с моими не всегда понятными комментариями:
• «Тень на стене» — про фантомку
и про то, что никто не понял, к чему тут база "Цербера"
• «И что-то страшное грядет» — синопсис. (
• «Элементы доверия» — момент с гетами
• «Долгая дорога» — синопсис

запись создана: 03.09.2012 в 03:47

@темы: википедия

---

Второй сезон

[Feuille Morte]

Мелкие воришки, проникшие в студию, похитили из кабинета Джины план второго сезона — по всей видимости, не окончательный, не говоря уж о том, что весьма и весьма расплывчатый.
Крестиком отмечены те серии, писать которые намеревается сама мисс Кренберри. Долларом — серии, которые вроде как собирается писать Винни. И что-то мало их. )

Список вызвал бурную реакцию на тумблере в первую очередь благодаря двукратному упоминанию Гоги Борщевского.

1) Ди тусит с Джуро. +
2) Шеймус, Зои и Барейл с Петром Михайловичем жужжат на Цитадели. $
3) «Вавилон» снова с нами.
4) Фортранчик возносится. +
5) Ферро и Саймон летят на Тучанку. +
6) Джинджер прилетает в «Улей» ВЗРЫВАТЬ.
7) Гога. Просто Гога. +
8) Гога, часть II. +
9) Двести девятый возвращается домой.
10) Барейл и Шеймус.
11) Еще одна серия про Барейла. +
12) Ава и Несса.
13) Чатка заводит знакомство с батарианкой Шеди. +
14) Непростая судьба Сарена.
15) Наиглючнейшая серия про Виту, Игнатиуса и параллельную реальность. +
16) Серия о протеанах.
17) Серия по скриншотегу с Ди, Чаткой и Игнатиусом (прямо-таки его любимчики, повезло).
18) Серия, в которой жужелицы едут за Двести девятым. $

Письмо Джины, адресованное Винни, тоже утекло в сеть.

Мудрая мысля пришла ко мне без десяти пять.

Идет серия про протеан, значит; последняя с участием Барейла. На какой-то замшелой планетке находят капсулы с засохшими братьями по разуму Явика. И, о-о-о, я уже придумала, о чем будет сюжет — в духе «Внутреннего света» из TNG, значит. В ходе этого эпизода Двести девятый получает некие сведения, из которых ему становится ясно, что в прошлых циклах тоже были такие вот синтетики, корешившиеся с Риперами, и потом синтетикам этим влетело по первое число. До нынешних времен они, понятное дело, не дожили. Геты, может, и планируют после того, как вопрос с кварианцами будет решен, поддержать органиков и вложить все силы в Горн, поступив со Жнецами самым коварным образом, но…

Но тут вмешивается вторая сюжетная линия, которая касается Гоги, и Нейтана, и «Цербера».

Я думала над тем, что в рамках нашего сериала эксперименты по попыткам установления «прямого контроля» могли зайти дальше, чем в каноне с Шепардом. То есть «Цербер» действительно достиг прогресса с хасками в «Святилище». Это бы отлично легло в мою идею серии про Гогу (которая напрямую связана с событиями давнишней уже «Жатвы»). И как-то так получается, что Горну в итоге случайно приходит крышка. (Я знаю, этот пассаж сейчас выглядит нелогично — с чего вдруг крышка, — но я не хочу спойлерить серию про Гогу.) Гетам больше надеяться не на что, следовательно, быстро наступает вынужденное перемирие.

Короче, выстроилась бы в результате красивая линия от «Жатвы» до финала второго сезона. Мне пока сложно объяснить ее на пальцах (сперва Гога и Нейтан!..), но три этих арки — та, что связана с Гогой, и другая, с «Цербером», и третья, с гетокварианской войной, — шикарно могли бы слиться в последних сериях второго сезона.

запись создана: 11.11.2012 в 21:08

@темы: сценарий

---

Новости вики

[Feuille Morte]

Во-первых, Рейн Аен и цитатка из интервью.
Во-вторых, 70 статей!

@темы: википедия, BlackBerry Pie

---

[Feuille Morte]

Встречайте ГОГУ.

@темы: скриншоты

---

Драббличег

[Feuille Morte]

Некому фикрайтеру зачем-то потребовалась новеллизация (да и то частичная) последней сцены последней серии первого сезона.
Джина велела вымарать оттуда всю лирику и сохранить для истории.


Экстранет на Дуаре был медленный (шутка ли — мерзлая глыбища в необитаемом секторе пространства!), поэтому желающие ознакомиться с последними новинками из мира компьютерных игр были вынуждены потуже затянуть пояса. Скачивали всякое старье. Ди не слишком интересовалась, но ей не раз случалось видеть перед экраном дружную команду из Сарена, Саймона и Ферро, с большим задором ведущих очередного героя по лабиринтам сюжетных хитросплетений. Иногда они сосредоточенно наблюдали, как он сидит в какой-нибудь яме или прячется за углом в ожидании того момента, когда охранники уберутся подальше. Это называлось «стелс».

Ди на своей шкуре поняла, как несладко живется таким героям, когда пробиралась по «Вавилону». Мирале хватило ума разместить взрывчатку в самых неприметных местах, где ее не могли обнаружить, но легче не становилось: подбираться к ним нужно было через коридоры, кишевшие церберовцами. Инструментрон безразлично отсчитывал минуты. Два устройства Ди удалось обезвредить, но на оставшиеся времени могло не хватить. Она вообразила реакцию адмирала Михайловича (он бы, разумеется, выразил неудовольствие таким посредственным результатом) и невесело улыбнулась. Адмирал, скорее всего, мертв, а база того и гляди взлетит за воздух, так что журить за провал будет некому — и некого.

Почти не таясь, она прошла по коридору мимо жилых комнат. Где-то в отдалении гудели незнакомые голоса, но эта часть «Вавилона» пустовала. Через приоткрытую дверь в комнате Фортрана тянуло сквозняком. Ди миновала жилой сектор, стараясь не смотреть на часы. Она знала, что в лучшем случае успеет вывести из строя предпоследнюю бомбу. Самая рациональная часть ее натуры не уставала спрашивать, какого рожна Ди творит: шансы выбраться из заварушки живьем она оценивала как один к тридцати. Слушать эти пессимистичные прогнозы было неприятно и, более того, вредно.

За третьим устройством ее засекли, поэтому до посадочной площадки Ди добиралась бегом, даже не пытаясь отстреливаться. Поскальзываясь на снегу, она взлетела по трапу и поспешно начала вводить код доступа, но тут двери распахнулись, и Двести девятый втянул ее внутрь. Ди не стала тратить время на обмен приветствиями и объяснениями — по обшивке уже стрекотали пули, — а кинулась в рубку и прижала ладонь к биометрическому сканеру. Корабль, приняв показания владелицы, ожил. Черт бы побрал — Ди не знала, кто такой этот черт, но его часто поминали адмирал Михайлович и Шеймус, — так вот, черт бы побрал это суденышко времен Утренней войны!.. Гет при всем желании не смог бы снять блокировку.

Позади громыхнуло: это взорвалось последнее устройство, огненным крылом сметая все на своем пути. Двести девятый потянул на себя штурвал и резко увел корабль вверх. Ди с облегчением выдохнула — в конце концов, даже Петр Михайлович согласился бы, что ей удалось достичь неплохих результатов.

— Создательница Ди, нам необходимо поговорить, — внезапно сказал Двести девятый. — Вопрос не терпит отлагательств. Данные, которые мы расшифровали…

Ди выслушала. Довольно терпеливо, учитывая, что время он выбрал самое что ни на есть неподходящее.

— И речи быть не может, — покачала головой она. — Я себе не прощу… я тебе не прощу, если мы их бросим. Поворачивай. Нужно подобрать остальных.

— Ты оперируешь не логикой, а эмоциями, — сказал Двести девятый. — В данном случае это неприемлемо. Необходима беспристрастная оценка ситуации.

Другому в его тоне могло почудиться осуждение, но Ди знала, что это впечатление обманчиво: он просто силился понять, почему его «создательница», обычно здравомыслящая, неправильно расставляет приоритеты. Несомненно, попытка предостеречь Мигрирующий флот была куда важнее, чем забота о членах не самого лучшего, не самого профессионального и, если честно, не самого дружного отряда из всех, что принимали участие в борьбе со Жнецами. Галактика, и без того раздираемая огнем войны, столкновения гетов и кварианцев могла не выдержать. Логика диктовала единственно возможное решение дилеммы.

«Да пошел ты со своей логикой», — чуть не огрызнулась Ди. Но сдержала себя: Двести девятый был едва ли единственным существом на свете, не заслуживающим ее недовольства. Нельзя упрекать математику в том, что она дает не те ответы, которые тебе нравятся.

Ди оперлась руками на приборную панель и склонила голову. Она ненавидела быть такой неразумной, глупой, медлительной… и такой неравнодушной.

— Связь есть? — спросила она.

— Свободные частоты подтверждаю, — откликнулся Двести девятый.

— Чатку мне найди.

Чатка среагировал на вызов не мгновенно, но быстро. У Ди отлегло от сердца. За его плечом маячила крупная фигура Саймона. Насколько позволяла судить крошечная голограмма над инструментроном, они были в порядке, хотя метель внизу и не думала утихать.

— Ну что, живы еще?

@темы: творчество

---

Гифочке!

[Dark Star]

+2

@темы: скриншоты